Зачарованная моими речами, Хони подошла немного поближе.

– Некоторые вещи лучше обговаривать сразу, чтобы впредь не возникало недоразумений, – сказала она. – Вам следует знать: я приехала в столицу вовсе не затем, чтобы поскорее выйти замуж.

– Ну и отлично. Эта опасность вам рядом со мной определенно не грозит. Совместное поедание мороженого не связывает людей брачным обетом.

– Я приехала, чтобы поступить в Орден Семилистника, – не слушая меня, продолжала прекрасная Хони. – Правда, оказалось, что добиться встречи с леди Сотофой Ханемер совсем не так легко, как я думала. Поэтому мне пришлось подыскать себе место – временно, ради еды и жилья. Но я от своего не отступлюсь.

– Очень хорошо, – сказал я. – Но пока вы еще не поступили в Орден. Следовательно, у вас есть свободное время, чтобы попробовать куманское…

– Я просто стараюсь объяснить вам, почему не хожу на свидания с мужчинами, – перебила она. – Чтобы вы больше не тратили на меня свое драгоценное время.

Я растерялся. С каких это пор свидания с мужчинами препятствуют поступлению в Орден? Если бы в Семилистник принимали только девственниц, там бы сейчас, пожалуй, вообще ни одной женщины не было. А уж их предводительницу, легендарную леди Сотофу Ханемер, даже к ограде Иафаха не подпустили бы – если хоть сотая часть всего, что о ней рассказывают, чуть-чуть похожа на правду.

Я решил, что все это можно будет объяснить наивной Хони чуть позже, а сейчас главное – стоять на своем.

– Поесть мороженого – это не настоящее свидание, – сказал я. – Прокатиться в амобилере – тем более. У возницы, между прочим, руки заняты, так что обниматься при всем желании не полезу, не бойтесь.

– Далось вам это мороженое, – вздохнула она. И наконец-то заглянула мне в глаза. Смотрела долго и так внимательно, что я даже нервничать начал – что она там углядела? Неужто мысли читает? Они-то, в отличие от слов, не то чтобы совсем невинные. И уж точно не о мороженом.

Но, похоже, мысли она все-таки не читала. Потому что не заверещала как резаная, не рванула назад, в дом, даже не покраснела, а спросила:

– Неужели правда такое вкусное?

– Лучше просто не бывает, – заверил я. И, вспомнив, что мне-то сейчас ни крошки в рот брать нельзя, добавил: – Правда, сам я ничего в этом не понимаю, потому что не люблю сладкого. Но у меня есть заслуживающие доверия эксперты.

– Ладно, – решила Хони, – поехали. Вы угадали, я его правда никогда не пробовала. Когда еще соберусь.

Заперла дверь и пошла к амобилеру – в чем была, не переодеваясь. Я открыл было рот, чтобы сказать, что в домашнем лоохи даже в соседнюю пекарню за хлебом бегать не следует, а уж появляться на центральной площади столицы – тем более, но вовремя прикусил язык. Скорее всего, у нее просто нет другой одежды. Сэр Атва, помнится, говорил, что Хони сирота, без денег и крыши над головой. А на работе совсем недавно, наверняка даже первое жалованье получить не успела – какие уж тут наряды. Хорош бы я был со своими советами.

Поэтому я ни слова ей не сказал, а просто остановился у лавки Красной Шельны. Чем она хороша – там можно очень недорого купить прекрасные лоохи, если, конечно, вы готовы носить одежду, вышедшую из моды еще в конце прошлого года. Теперь-то я у Шельны не одеваюсь, но когда был студентом, большой беды в этом не видел – при всем моем уважении к постоянно сменяющейся моде, качественная ткань и хороший покрой гораздо важнее. Короче говоря, я решил, что для Хони это идеальный вариант. Слишком дорогой подарок ее, пожалуй, напугает.

– Подождите меня, – сказал я. – Буквально две-три минуты, не больше.

Среди моих талантов, подлинных и мнимых, есть один, которым я по-настоящему горжусь: я умею очень быстро выбирать одежду, на глаз, без примерки, себе и другим. И еще ни разу не случалось, чтобы ее приходилось перешивать или возвращать в лавку. Поэтому я действительно вернулся две минуты спустя, с роскошным лоохи ярко-алого цвета. Именно то, что надо.

– Дело в том, – сказал я Хони, – что в душе я художник. Рисовать так и не выучился, поэтому приходится довольствоваться пейзажами, портретами и натюрмортами, которые принято называть окружающей действительностью. Но иногда у меня возникает соблазн чуть-чуть ее переделать по своему вкусу. Вот и сейчас мне захотелось увидеть, как смуглая черноволосая девушка в алом лоохи ест мороженое цвета молодой листвы. Поэтому если вы согласитесь переодеться, я буду вам бесконечно благодарен.

– Хорошо, – равнодушно согласилась она. – Если хотите, я переоденусь.

То есть, вопреки моим опасениям, не стала ни смущаться, ни отказываться от подарка. Но и не обрадовалась, не заинтересовалась даже. Накинула новое лоохи прямо поверх старого и задумчиво уставилась в небо, которое, по правде сказать, почти всегда выглядит примерно одинаково. Какой смысл его так внимательно разглядывать – ума не приложу.

Я был разочарован, но виду, конечно, не подал. Надела – вот и ладно. По крайней мере, в таком виде ее вполне можно вести в кондитерскую.

Зато медовое мороженое Хони не просто впечатлило, а, можно сказать, потрясло. Красотка вмиг смела свою порцию и принялась за мою, к которой я так и не притронулся. На предложение заказать еще деловито кивнула и снова уткнулась в миску. Задушевный разговор, в ходе которого я планировал ее обаять, совершенно не клеился. А ведь как в прошлый раз тараторила, я чуть с ума не сошел, ее слушая.

Ну хоть в глаза мне время от времени заглядывала, серьезно, внимательно, испытующе – для такой недотроги вполне интимный жест.

Может, этот красавчик, сэр Атва, еды ей не оставил? – подумал я. – И денег на продукты тоже. Просто забыл – он же не привык, что в доме кроме него кто-то есть. А она постеснялась напомнить, вот и сидит теперь голодная. И никто не объяснил сироте, что в столичных трактирах всегда можно поесть бесплатно, попросив записать расходы на счет Короля. Сказать, что ли? А вдруг обидится?

– Большое спасибо, – сказала Хони, умяв третью по счету добавку. – Вы были очень любезны, сэр Мелифаро, и устроили мне настоящий праздник. А теперь, если вам не трудно, отвезите меня, пожалуйста, обратно. Мне не запрещено выходить на улицу, но я чувствую себя ответственной за дом сэра Ачуани и не хочу оставлять его надолго.

– Конечно, отвезу, – согласился я. И, поколебавшись, все же спросил: – Еда-то у вас там есть?

– Есть, – равнодушно откликнулась Хони. – Много разной еды.

Ну и хвала Магистрам, если так.

Свидание наше вряд ли можно было назвать удачным. Однако я утешался надеждой на продолжение. Я честно сдержал обещание – накормил девушку мороженым и не предпринял ни единой попытки положить руку ей на колено. Возможно, Хони проникнется ко мне доверием и согласится повторить эксперимент. А потом еще раз и еще. И – чем только Темные Магистры не шутят – возможно, однажды наступит день, когда ей самой покажется, что отношения между людьми, совместно сожравшими столько холодного мороженого, должны стать очень теплыми. Просто ради равновесия.