Трудно передать ту степень воздействия и влияния, которую имели на североамериканских индейцев откровения, видения и сновидения, а также другие подобные мимолетные отблески сознания человека. На Западе стали придавать значение снам после выхода в свет в 1900 г. работы 3. Фрейда «Смысл и значение сновидений». Он называл сны «самым прямым и легким путем в подсознание», значение которого стали понимать, наконец, даже мыслящие сугубо рационально, а потому зачастую поверхностно западные люди[43].

Однако мы еще очень далеки от придания снам и откровениям того значения и от той практически полной и неразрывной связи с ними и зависимости от них, которые были характерны для первобытных народов, причем не только в Северной Америке[44].

У индейцев не было того недоверия и скептицизма относительно их значения, которые есть у нас. Индейцы, как показывают их многочисленные ритуалы, обладали гораздо большим воображением, интуицией и внутренним видением по сравнению с белыми людьми. С.Дж. Юнг в своей книге «Воспоминания, сны, размышления» описывает свое посещение одного из пуэбло в штате Нью-Мексико. Хотя его жители почти не имели тех предметов, наличие которых в окружающем их мире рассматривается как признак благополучия и которые поэтому представляют соответствующую ценность, они считали братьями как друг друга, так и всех остальных людей, несмотря на то что те относились к ним далеко не по-братски. Когда Юнг беседовал с вождем пуэбло Таос, тот сказал ему:

«Американцы хотят уничтожить нашу веру. Почему они не оставят нас в покое? Ведь то, что мы делаем, мы делаем не только для себя, но и для них. Мы делаем это для всего мира. Каждому это идет на пользу».

Вождь называл себя «посланником солнца на земле; земным солнцем». Далее Юнг пишет:

«Тогда я понял, на чем основано глубокое чувство собственного достоинства, присущее каждому индейцу, это величавое спокойствие и уверенность… Их жизнь наполнена вселенским, космическим смыслом… Если отбросить в сторону наши отговорки и оправдания, мы увидим, что наша жизнь, основанная лишь на рационализме и доводах здравого смысла, является на самом деле бедной и пустой. Мы с усмешкой относимся к «наивности» индейцев из чувства зависти; нам нужно выставить их в подобном свете, чтобы еще раз похвастаться перед собой тем, какие мы умные, иначе мы бы обнаружили, какой обедненной и приземленной является наша жизнь. Знание не обогащает нас; оно уводит нас все дальше от того таинственного и непостижимого мира, откуда мы родом и который однажды был нашим домом по праву рождения».

Вождь индейцев сказал Юнгу слова, которые страшны своей правдивостью и действительно раскрывают человеку глаза:

«Посмотри, какими ожесточенными и озабоченными выглядят белые люди. Их губы сжаты, нос заострен, все лицо покрыто складками и морщинами. В их взгляде всегда озабоченность; они все время что-то ищут. А что они ищут? Им всегда что-то надо, всегда чего-то не хватает; они всегда беспокойны и напряжены. Нам непонятно, чего они хотят. Мы их не понимаем. Нам кажется, что они просто сумасшедшие». Я спросил его, почему он так думает. «Они говорят, что думают головой», – ответил он. «Ну а как же иначе? А чем думаете вы?» – удивленно спросил его я. «Вот чем», – сказал он, показывая на сердце».

Не будучи озабоченными доводами логики и ума, индейцы более внимательно прислушиваются к зову сердца и внутренним побуждениям. А для того чтобы уловить и воспринять этот зов, снам и видениям отводится первоочередное значение. Они являются посланиями из другого мира. Они на короткое мгновение мучительно правдиво и ярко освещают самые потаенные уголки человеческой души. Они являются как изнутри, так и извне. Они соединяют внутренний мир человека с окружающим внешним миром. Они могут указать человеку тот путь, по которому ему необходимо идти. Они являются просветлением, понимая под этим проникновение света в места, окутанные тьмой, света, исходящего от солнца, которое индейцы обожествляли. Они соединяют этот мир с другим, который, возможно, является более реальным, чем этот; они соединяют сон с явью; один уровень сознания с другим; они соединяют прошлое с настоящим, а настоящее – с будущим.

Для постижения того, что Юнг называл «вселенским и космическим смыслом», ирокезские племена проводили Фестиваль сновидений, который также называли Большая Загадка. Все собравшиеся на нем – и мужчины, и женщины, и дети – рассказывали о своих снах, как старых, которые уже были разгаданы и оказались полезными помощниками, так и новых, пока еще не разгаданных. Те, кого считали специалистами по сновидениям, помогали их разгадать, а все собравшиеся активно им в этом помогали, высказывая свои версии и предположения. Такая вера в сны привела в смущение одного миссионера из французских иезуитов, находившегося в Америке в XVII в.:

«Они верят только во сны. Они полностью поглощены ими и следуют им с высочайшей точностью. Они считают себя обязанными немедленно осуществить то, что они увидели во сне. Соседние с ирокезами племена считают необходимым следовать лишь тем сновидениям, которые они считают наиболее важными, а сами ирокезы полагают, что совершают тягчайшее преступление, если не выполнят то, что увидели в каждом из своих снов. Они только об этом и говорят; их деревянные хижины предоставлены только снам».

Ирокезы не были исключением в подобном отношении к снам. У ряда племен были Общества видений и откровений, в которых не только изучали и разгадывали сны и откровения, но и помогали сделать так, чтобы они посетили человека. Индейцы мойаве, жившие на юго-западе, считали сны и откровения самым важным в жизни; именно они играют главную роль во всех человеческих начинаниях. Однако, помимо обычных ночных снов, существовало, по их мнению, Главное Откровение, которое человек видел во сне еще во чреве матери, но потом забыл. Если ему повезет, он сможет вновь увидеть во сне это откровение – либо в юности, либо во взрослую пору, – что наделит его мудростью и проницательностью.

У многих племен были разработаны приемы, помогавшие увидеть сны и откровения. Люди постились, подвергались пыткам, принимали рвотные средства, исполняли танцы дервишей; людей, которых должно было посетить откровение, запирали в темных помещениях или оставляли одних в горах или пустынях. Те члены племени, которые сумели развить способность получать откровения и видения и стали, говоря языком современных психологов, «виртуозами сновидений», пользовались в племени большим авторитетом и поклонением. Шаманы часами напролет сидели в бане, чтобы раскрыть и заострить свои способности получать откровения; соперничавшие друг с другом шаманы устраивали специальные состязания, чтобы доказать свое превосходство. Племена, более подверженные «дионисийскому», или «фаустовскому», началу, использовали наркотические средства, вызывающие галлюцинации; они, в частности, использовали корень кактуса и семена дурмана, которые оказывали очень сильное единовременное воздействие на мозг.