Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Позвольте мне проследить его, тогда я скажу вам, с седоком он или нет,
— продолжал он.
— Пожалуй, это будет лучше… Рауль, Чэйн… сойдите с лошадей и пойдите с сержантом, а ты, Джек, держи лошадей…
— Если позволите, капитан, я лучше пойду один, — шепотом произнес Линкольн. — Рауль и Чэйн, правда, прекрасные товарищи и выручат из всякой беды, но я привык выпутываться один…
— Хорошо, сержант, делайте, как хотите. Мы будем ждать здесь вашего возвращения.
Охотник соскочил с лошади, тщательно осмотрел свой карабин и пошел в сторону, как раз противоположную той, где, по его указаниям, пробежал мустанг.
Мы ждали его с полчаса, сгорая от нетерпения. Я уже начал опасаться за Линкольна, когда до нас донесся звук выстрела со стороны как раз противоположной той, куда скрылся охотник.
— Это выстрелил сержант, — заметил Чэйн.
— Вперед! — скомандовал я.
И мы поспешили к тому месту, откуда послышался выстрел. Метров через сто мы встретили Линкольна, который шел назад с ружьем на плече.
— Ну? — произнес я.
— На мустанге в самом деле был седок, капитан, но теперь его больше нет.
— Что это значит, сержант?
— То, что на мустанге сейчас уже никто не сидит. Один из них удрал, то есть это мустанг, а седок остался на месте.
— Как! Сержант, вы убили…
— Да, капитан, и убил не зря.
— А именно?
— Во-первых, это был гверильяс, а во-вторых, конный разведчик.
— Как вы узнали это?
— Как не узнать, капитан! Я все время шел по его следам. На поляне, которую, мы перед тем пересекли, не было следов: значит, он ехал не отсюда. В одном месте, у густой заросли, была стоянка… много разных следов осталось…
— Хорошо. Дальше что?
— Я все шел по следам, пока не увидел его самого. Он почти лежал на лошади, а не сидел, как сидят обыкновенно добрые люди. Это показалось мне очень подозрительным. Вгляделся — оказывается, и ружье есть у него. «Плохо дело!» — думаю. Ну, взял и выстрелил… Проклятый мустанг удрал, но седока я обшарил и нашел вот что… С этой штучкой не выйдешь на гризли…
— Что вы сделали! — крикнул я, схватив блестящий предмет, который мне подал охотник.
Это был стилет с серебряной ручкой, который я в прошлое свое посещение подарил молодому Нарсиссо.
— Я полагаю, ничего дурного, капитан…
— А каков собой этот мексиканец… какое у него лицо? — спрашивал я тревожно.
— Каков собой? Да не особенно красив. Похож на индейца. Не угодно ли, впрочем, вам самим посмотреть: он валяется недалеко отсюда…
Я соскочил с коня и бросился вслед за Линкольном в чащу. Шагов через двадцать я чуть-чуть не споткнулся о тело, лежавшее в тени. Оно лежало на спине, а лицо его было ярко освещено лунным светом. Я наклонился над ним. Одного взгляда было достаточно, чтобы удостовериться, что я никогда не видел его прежде. Это был самбо с длинными волосами, похожими на шерсть. По полувоенной одежде можно было узнать в нем гверильяса. Линкольн был прав.
— Не правда ли, капитан, хорош? — сказал Линкольн, когда я кончил осмотр.
— Вы думаете, он выслеживал нас?
— Нас или еще кого, но что он выслеживал — это верно.
— Никто не знал, что мы поедем сюда. Едва ли он гнался за нами, — заметил я.
— Нет, это очень может быть, — проговорил подъехавший Клейли, — кому-то, наверно, хорошо известно все, что мы делаем. Этот «кто-то» знает, конечно, и об уводе из города Нарсиссо, и о наших визитах на гасиенду…
— Да, это верно… А мы все еще медлим… Рауль, вперед, только осторожнее, тише, как можно тише…
Мы поехали гуськом по узкой тропинке.
Глава XXXI
В ПЛЕНУ У ГВЕРИЛЬЯСОВ
В полях, окружавших ранчо, все было тихо. Дом стоял цел и невредим. Я начал успокаиваться.
— Вперед! — скомандовал я громко.
— Капитан! — окликнул меня шепотом француз, придерживая лошадь у живой изгороди,
— Ну, что такое?
— В том конце аллеи, по которой нам нужно ехать, идет кто-то, — вполголоса сообщил Рауль.
— Наверно, кто-нибудь из слуг… Бояться нечего… Вперед…
Доехав до конца аллеи, Клейли и я спешились, приказав людям дожидаться нас, и пошли к дому. В нем было тихо, и все казалось по-старому.
— Уж не легли ли они спать? — заметил Клейли.
— Нет, слишком рано… Может быть, они внизу, ужинают?..
— Вот это было бы очень кстати: я страшно голоден…
Мы подошли к веранде. По-прежнему стояла тишина.
— Где же собаки? — недоумевал я.
Мы вошли в дом.
— Странно! — бормотал я. — Никто не показывается… Но куда же девалась мебель?
Мы подошли к лестнице. Я взглянул вниз — ни света, ни звука…
Я обернулся и вопросительно взглянул на своего спутника. В это время мое внимание привлек странный шорох в тени оливковых деревьев у входа в ранчо. А в следующий момент нас окружила целая гурьба людей, и не успели мы опомниться, как уже лежали на спине со связанными руками и ногами.
В то же время послышался шум борьбы в аллее, где мы оставили наших людей. Раздались выстрелы… Через минуту толпа мексиканцев повалила оттуда, ведя в середине связанных Линкольна, Чэйна и Рауля. Нас всех уложили рядом. Лошадей привязали к деревьям.
Человек двенадцать остались караулить, остальные отправились в сад, откуда вскоре послышались смех и веселые голоса. Мы не видели, что там делалось. Нам казалось, что все происходящее — какой-то тяжелый кошмар…
Линкольн был весь опутан веревками. Он сопротивлялся ожесточенно и убил одного из мексиканцев. Спеленатый точно мумия, он скрипел зубами, на губах его от ярости выступила пена. Рауль и ирландец Чэйн относились спокойно к своему положению.
— Хотелось бы мне знать, сегодня прикончат нас или подождут до утра? Как ты думаешь, Чэйн? — посмеивался Рауль.
— Вероятно, времени терять даром не будут, — отозвался Чэйн. — Того и гляди, вздернут всех на воздух…
— А разве ты не надеешься на помощь Патрика, образок которого носишь на груди?
— Патрик вряд ли прибежит спасать меня, но мексиканцы, узнав, что я католик, быть может, смягчатся. Хорошо бы достать образок, но я и пальцем не могу пошевельнуть.
— О, это сейчас можно устроить… Hola, senor! — крикнул француз, обращаясь к одному из гверильясов.
— Quien? (Кого зовешь?) — спросил тот, приближаясь.
— Usted su mismo! (Тебя самого!)
— Que cosa? (В чем дело?)
— У этого вот джентльмена, — продолжал Рауль по-испански, указывая на Чэйна, — карманы полны серебром…
Этих слов было достаточно. Гверильясы, почему-то забывшие обыскать нас, в один миг обшарили наши карманы, К сожалению, во всех наших