На третьем этаже он постучал в выходящую прямо на лестницу дверь, потом решительно распахнул ее:

— Джарита, ты здесь?

В покоях главной служанки все так же оставалось на своих местах: деревянный полированный диван, два глубоких кресла, два объемных сундука, четыре стула и стоящий посередине стол, застеленный большим белым платком с кисточками по углам. Три высоких готических окна выходили на море, еще одно, чуть в сторонке — на зеленые кроны ближней рощи. В комнате имелся самый настоящий альков: прикрытое плотными занавесками углубление в стене. Найл не поленился заглянуть и туда, но там нашлась только застеленная розовым покрывалом кровать.

— И на мор тоже не похоже, — пробормотал Найл. — Больных-увечных не видно.

Правитель вышел из комнаты и поднялся еще выше этажом. В лицо ударило свежим ветром, щедро сдобренным водяными капельками. Открытая площадка ограничивалась позади мощной скальной стеной, по сторонам — высокими шестиугольными башенками, а впереди — высоким зубчатым парапетом. Стало видно, как далеко внизу, на желтой полоске пляжа, разгораются костры. Моряки занимались приготовлением обеда, а несколько надсмотрщиц, вооружившись старыми копьями с длинными костяными наконечниками, прогуливались по кромке воды, внимательно вглядываясь в заросли крыжовника. Восьмимесячное скитание по морям приучило хозяек кораблей к предельной осторожности.

Найл повернул к правой башенке, вошел в низкую арку двери и стал подниматься по пыльной винтовой лестнице. Именно здесь, в небольшой комнатке под смотровой площадкой выбрал себе место для жилья премудрый советник Борк. Правитель уже никого не рассчитывал встретить, поэтому, увидев сверкающие в полумраке глаза, в первый момент даже немного растерялся.

— Рад видеть тебя, Посланник Богини, — управитель Провинции выдвинулся вперед и встал в пятно света, падающее из окна.

Борк — старый смертоносец, покрытый короткими седыми волосками, росту имел чуть больше собаки, что говорило об очень солидном возрасте. За свою жизнь паук успел обломать коготки на всех лапах и получить длинный шрам на боку. Найл ни чуть не удивился бы, окажись, что этот паук участвовал в легендарных битвах людей и восьмилапых времен Айвара Жестокого и Хеба Могучего. Рад видеть тебя, советник, — с некоторым облегчением кивнул Найл. — Что тут у вас происходит?

— Извини, что не встретил тебя, Посланник Богини, но с недавних пор паукам в Провинции рискованно появляться на виду.

— Только паукам?

— Ты так и не стал смертоносцем, — укорил Посланника советник. Ты все время думаешь о двуногих. Ничего не случилось с твоей Джаритой. Она отправились собирать еду в поселения у болот.

— Откуда тогда такое запустение? — правитель развел руками, словно имел в виду именно эту комнату без мебели и украшений.

— Тебе хочется это знать? Хорошо. Внезапно Найла охватило чувство полной, смертельной безысходности, которую, наверное, испытывает замотанный в кокон человек, когда паук впрыскивает внутрь пищеварительный сок или схваченная цепкими стрекозиными лапами чайка в ожидании безжалостного укуса широко раздвинутых жвал. Невыносимая тоска, осознание совершенной неспособности хоть что-нибудь изменить, предпринять перед лицом накатывающейся неизбежной гибели.

— Они перестали спариваться, они бросили работы, — фразы паука пробивались к сознанию Посланника словно сквозь закрытую дверь. Они рыщут в лесах, ловя смертоносцев, и всеми силами пытаются уговорить их принять себя для «возрождения». Мы начали прятаться от них, мы скрываемся в горах, в густых кронах, пещерах, боимся показываться в собственных землях. Многие сородичи готовы просто убивать своих почитателей и разбрасывать по дорогам в назидание прочим. Смертоносцы Провинции просто не способны поглотить такое количество продовольствия!

— Уж не хочешь ли ты сказать, — не поверил Найл, — что смертоносцы не решаются убивать двуногих?

— Я запрещаю им. И даже не из-за твоих приказов. Советник Борк опять отодвинулся в тень. Всю жизнь я стремился к тому, чтобы сделать людей счастливыми. Не могу теперь позволить публично рвать их в клочья или выгрызать куски тела для большего мучения. Я начинаю страдать их болью, стоит лишь появиться таким мыслям.

— Не надо передергивать, советник, — Найл пересек комнату и уселся на подоконник. Ты стремился сделать людей счастливыми только потому, что мясо спокойных и упитанных, довольных жизнью двуногих куда сытнее, чем у вечно голодных, жилистых дикарей вроде меня.

— Какая разница, Посланник? — хладнокровно парировал Борк. Я хотел сделать людей счастливыми. Ты, я думаю, стремишься к тому же. Какая разница человеку, почему правитель стремиться дать ему жилье и еду, помогает завести жену и вырастить детей? — А почему ты не заботишься о счастье смертоносцев, советник?

— Они разумные существа, они должны добиваться счастья сами.

— Это и был ответ, советник Борк. Люди тоже должны добиваться своего счастья сами.

— Твой аргумент основан на очень зыбком постулате, Посланник Богини, — паук взбежал по стене к ведущему на смотровую площадку люку. Если я, не спрашивая мнения своих двуногих, стремлюсь сделать их счастливыми, то ты отказываешь им в легком и безоблачном счастье, опять же не спрашивая их мнения. Может быть, ты спустишься вниз и поинтересуешься, чего хотят люди?

Советник Борк вышел на смотровую площадку, взбежал немного вверх по отвесной горной стене и остановился. Посланник, волей-неволей, тоже выбрался под яркие солнечные лучи.

— Твои сородичи оказались слишком умны, правитель, — с сожалением констатировал смертоносец. — Когда ты увел отсюда четырех пауков из каждых пяти, они быстро поняли, что нас, оставшихся, не хватит на всех. Каждый из них хотел бессмертия, хотел слиться своею плотью с нашей. И тогда началось. Не думаю, чтобы это был бунт, правитель. Это просто паника. Каждый за себя, каждый хотел, чтобы смертоносец выбрал именно его. Мужья отталкивали жен, матери забывали про детей. Ежемесячные праздники оказались сорваны. Избранные разбежались, чтобы искать своих повелителей наравне со всеми. Бедной Джарите приходится одной поддерживать порядок во всем замке, добывать и готовить еду, создавать видимость величия.

— Вот к чему привела твоя хваленая «гармония взаимоотношений», — попытался попрекнуть советника Найл.

— Нет, Посланник, — поправил его восьмилапый управитель. К этому привел исход из Провинции больше, чем двух тысяч пауков. Хочешь, я наведу порядок за несколько часов? Достаточно лишь перебить избыток людской массы. Прикажи, Посланник Богини, и я немедленно завалю ущелье перед Серыми горами чистопородным мясом, которое разводил и культивировал всю свою жизнь! Один твой приказ, Посланник — и оставшиеся в живых убедятся, что их вечности ничего не грозит. Что их не очень много, а пауков вполне достаточно. Сделать это, правитель?

— Нет, — хмуро бросил Найл.

— И я не хочу этого, правитель. Не хочу еще и потому, что падающие в пропасть люди будут просто умирать, без всякой надежды на новое возрождение.