- Почему? – Литвин сидел напротив меня совершенно неподвижно, ловя каждое мое слово.

- Ужин может остыть. – В растерянности я принялась крутить в руках вилку.

На лице шефа заиграла улыбка.

- Ты думаешь, я бы повременил с ужином и словно Хатико ждал бы твоего прихода?

Если бы шеф не сидел напротив меня, я бы стукнула себя по лбу. Как это было необдуманно мною сказано. И правда, с чего я решила, что он ждал бы меня?

Я быстренько сменила тему разговора:

- Спасибо вам за одежду. Обещаю, я обязательно верну вам все деньги. Но только когда вернемся в Россию. С собой у меня нет таких денег. – Пробормотала я и прикусила нижнюю губу, вспомнив, что я ему и так уже крупно задолжала.

- Как хочешь. – Ухмыльнулся он, прекрасно осознавая, что мои средства полностью зависят от него самого.

Мною вдруг овладело неприятное, даже тошнотворное чувство. Я словно только что потеряла свое достоинство и честь, превратившись в женщину легкого поведения. Меня подкупили парочкой новых шмоток и поездкой за границу.  Моя гордость меня покинула.

Я заморгала, почувствовав, как к глазам подступают слезы.

«Не хватало мне еще расплакаться сейчас перед ним. Аня, соберись, не будь плаксой». – Настаивал мой внутренний голос.

Я опустила глаза вниз, на накрытый стол.

Все блюда, а их порядком больше шести видов, выглядели так аппетитно. Но мне по-прежнему не хотелось есть. Присутствие шефа перебивало весь мой аппетит. 

Неожиданно пропало электричество, и погас в столовой свет.

Я испуганно завертелась на стуле.

- Это из-за грозы. – Спокойным голосом произносит Литвин, оставаясь таким же невозмутимым.

После он встал из-за стола, зажег свечи, предусмотрительно расставленные персоналом гостиницы по всей столовой, подошел к виниловому проигрывателю (не требующий использование электричества) и поставил пластину со знакомой мне композицией. Прежде я уже слышала эту мелодию, но я никогда не интересовалась его автором.

- Моцарт? – произнесла я наугад первого пришедшего мне в голову известного композитора.

- Почти. – Ухмыльнулся Литвин, присаживаясь за стол. - Людвиг ван Бетховен.

Я умолкла, прислушавшись к мелодии. А мужчина между тем принялся разливать по бокалам белое игристое вино.

- Прекрасная мелодия. – Произнесла я искренне. – На душе становится так спокойно…. И дождь за окном дополняет это умиротворение.

- Лунная соната. У окна. – Поддержал начатый разговор Литвин. - Людвиг Ван Бетховен – знаменитый глухой композитор, создавший 650 музыкальных произведений, которые признаны мировым достоянием классики.

- Глухой? – удивленно, как-то по-детски, воскликнула я. – Но как же тогда он создавал композиции?

- Глухота его не с рождения. И пришла она не сразу. – Литвин протянул мне бокал. – Она развивалась постепенно. И вызвана была страшной болезнью – тиннитус.

Я взяла из его руки бокал и наши пальцы случайно соприкоснулись. По всему моему телу прошелся электрический заряд, способный оснастить электричеством всю эту гостиницу.

Но так как в столовой не было достаточного освещения, вряд ли шеф что-либо заметил.

- В произведении Луи описывает собственные душевные страдания и волнение за будущее. – Продолжил Литвин. - Эту исповедь мужчина приказывает огласить только после смерти.

Я вновь прислушалась к мелодии. Моим сердцем овладела тоска, и на моем лице застыла печаль.

- Лунная соната. У окна. – Произнесла я еле слышно, повторяя слова шефа, и непроизвольно сделала глоток из бокала. Вино горячей волной побежало по моему горлу.

Литвин с аппетитом принялся поглощать какое-то мясное блюдо.

Я вдруг поймала себя на том, что мне безумно нравится смотреть, как он ест.

Нехотя, я все же перевела взгляд на пейзаж за окном.

Порывы шквалистого ветра на улице волнами гнали дождь, который стучал по земле, и по навесу, нависавшему как раз под нами, словно кто-то бросал пригоршнями мелких камней. Тихо играла композиция Бетховена – музыка другой эпохи. Тепло  комнаты окутывало словно кокон, медленно клоня меня в сон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Почему ты ничего не ешь? – вдруг спросил шеф, выводя меня из сонного транса.

- Мне не хочется. – Улыбнулась я, выражая ему свою благосклонность.

- Поешь, иначе опьянеешь. – Его глаза загадочно блеснули. – Впрочем, мне же лучше. Я могу воспользоваться твоим нетрезвым состоянием и, не прикладывая  каких-либо усилий, затащить в постель.

Мои щеки вспыхнули. Сердце участилось в биении от одной только мысли, что он и я… Мы можем…

Рассмеявшись, Литвин вдруг резко замолчал.

- Не беспокойся. Я не притронусь к тебе, пока ты сама не попросишь меня об этом. Или не захочешь…. – Его глаза вновь блеснули.

Я же снова поддалась смущению. Потом демонстративно насадила на вилку кусок мяса и отправила его в рот.

На что Литвин вновь рассмеялся.

Вино сделало свое дело – через пару глоточков я заметно расслабилась, и присутствие рядом шефа меня уже не так сильно тяготила. А напротив, я спокойно вела с ним разговор:

-  Александр Сергеевич, позвольте спросить вас кое о чем?

- Спрашивай. – Литвин убрал столовые инструменты в сторону и взял в руки бокал.

- Кто вы? – спросила я прямо.

- Прости? – шеф не понял моего вопроса.

- Кто вы? – вновь повторила я и сразу же продолжила. – Вы владеете крупной компанией, приносящий вам огромные доходы. Вы также управляете  самолетом, о чем я, собственно, узнала несколько часов назад. Вы знаете Лунную сонату Бетховена и всю его биографию в том числе. Признавайтесь, вы непризнанный гений?

- Ты довольно сильно преувеличиваешь мои достоинства. – Улыбнулся Литвин. – Поверь, мои знания и способности достаточно скромнее, чем ты думаешь.

- Что вы еще можете, о чем я не знаю?

- Хм, - задумался мужчина, потом на его лице вновь обозначилась улыбка. – Я прекрасно танцую. Потанцуешь со мной? – неожиданно предложил он и, не дожидаясь моего ответа, встал из-за стола и протянул мне руку.