Маман спокойная, немного сонная, смотрела на мужа так же весело и насмешливо, как Риммочка. Она обняла свою дочь, потрепала ее по загривку и рассмотрела дракона, который ее ничуть не испугал, и все же она, шутя, толкнула Риммочку в лоб.

– Дурища ты моя! Вот хоть и выросла, а все равно дурища! Я ж тебе говорила, папа нас убьет…

– Ты знала! – сообразил он. – Да?! Ты знала, что твоя дочь задумала татуировку, и ничего мне не сказала! И тебя не волнует мое больное сердце? Что я не сплю ночей? Что у моих друзей пошли вторые внуки…

Под эти восклицания Риммочка доела бутерброд, допила чашку кофе и удовлетворенная, порозовевшая, вздохнула.

– Что ты жуешь? Отец рассказывает жизнь, а ты жуешь! А ну-ка подойди сюда, иди сюда ко мне…

Он взял ее за руку, взял за ту самую татуированную руку, взглянул на дракона и бросил, как будто рука была раскаленной. Потом он взял Риммочку за другую руку и подвел в уголок за холодильником, где стояли электронные весы.

– Вот, становись теперь, – кивнул отец. – Поела – становись. Я должен знать всю правду.

Риммочка встала на весы и две секунды, пока колебались электронные цифры, жмурилась, прикусив губу. Когда она открыла глаза, увидела результат и снова с детской шкодливой улыбкой посмотрела на своего отца.

– Девяносто пять! – крикнул он матери. – Ты посмотри, уже девяносто пять, а она все еще не замужем!

Риммочка покраснела, нервозность отца начала потихоньку передаваться и ей.

– Пап, ну хватит, пойдем лучше спать…

– Чего ты тянешь, Римма? – негодовал отец. – Ты что, не понимаешь? Годы уходят! Мои лучшие годы уходят!

– Ах, это твои лучшие годы уходят…

– Да, мои лучшие годы уходят, а ты жуешь и думаешь только о себе! Разве можно весить девяносто пять до свадьбы? Римма, выйди замуж, а потом будешь есть сколько хочешь!

– Это уж как повезет… – усмехнулась маман.

Маман тоже встала на весы и с удивлением заметила:

– Ох, а я вот, кажется, немножко похудела…

– Ты видишь, что она мне говорит? – ругался отец. – Она меня не уважает! Ей нужно думать о будущем, а вместо этого она мне делает татуировки! О чем теперь я должен думать? Что моя дочь дура?

– Что сразу дура?! – вспыхнула Риммочка. – Папа, остановись! Не забивай мне голову своими комплексами!

– А потому что! Умные выходят замуж! А дуры делают татуировки!

– Да сколько можно упрекать одним и тем же! – не выдержала Риммочка. – Когда закончатся все эти твои стоны про мой замуж? Как будто у меня тут очередь из женихов, а я отказываюсь…

Мягкая добрая мама, после хорошего сна готовая к новому дню, который стараниями мужа не сулил ей никаких особенных хлопот, улыбнулась примирительно и обняла их обоих, и дочку, и мужа.

– Дорогой, успокойся… Не расстраивай девочку. Тебе нужны внуки, вот ты и займись, организуй мероприятие. Ты же видишь, мы без тебя не справляемся. Мы без тебя не можем! – заканючила она кокетливо. – Ну вот совсем, совсем мы без тебя никудышные…

Риммочка накуксилась, одернула рукав, прикрывая от отца свою татуировку, и обиженно положила голову на грудь матери.

– Ругает девочку. – Мать начала, как в детстве, жалеть ребенка. – Все килограммы считает… Зачем же нам это нужно? Вот бабушка наша всегда говорила – ешь, пока естся. Она-то после голодовок своих послевоенных, после всех перестроек и кризисов только об одном и мечтала, чтобы у детей все было, чтоб дети горюшка не знали, чтоб отец всегда рядом…

– Вот именно!

Риммочка расправила плечи и с пионерским выражением, то ли в шутку, то ли всерьез продекламировала:

– Возможно, мое детство затянулось. Спорить не берусь. Но разве не об этом мечтали наши деды? И прадеды. Герои наши фронтовики, у которых не было сытого детства? Разве не за это они проливали кровь?!

Папа, схватившись за сердце, ушел в гостиную. Он открыл ноутбук и погрузился в свои раздумья. И это было так чудесно, когда он дома, и выходной, и на душе спокойно. Да, если бы не время, неумолимо убегающее, Римма бы с радостью растянула свое детство еще хоть на десяток лет. Ей было приятно оставаться ребенком, веселой дочкой, о которой всегда позаботится папа. Ей было приятно возвращаться из шумного города в свою комнату, где взбитая мамой подушка, где на полке любимые книжки, и в шифоньере в коробках с обувью припрятана маленькая бутылочка коньяка.

– Пойду посплю, – сказала Риммочка.

Она собралась уж было удалиться, но маман задержала ее на минутку.

– А ну-ка, посмотри на меня…

Маман заглянула дочери в глаза, в самые зрачки, чтобы проверить, расширены они или нет, и, убедившись, что все в порядке, отпустила малышку.

– Где она шлялась? – спросил отец у жены. – Там были кавалеры?

Маман усмехнулась над этим старинным словечком «кавалеры», только ее муж мог его употреблять всерьез. Его правила жизни были из допотопных времен, когда парень, поцеловавший девушку прилюдно, как честный человек, должен был жениться, когда родители ездили свататься… Он искренне не понимал, откуда, почему взялись все эти современные проблемы с устройством семьи, в его времена до двадцати семи лет девушки не гуляли.

Сам он женился поздно по тем, старинным меркам, почти в тридцать лет, а его единственная дочь родилась, когда папе было уже тридцать шесть. Риммочка была долгожданным ребенком, и как тогда говорили, поздним. Долгожданная, поздняя, единственная и обожаемая с рождения. От отца она получала столько любви, что к связям с мужчинами, которые часто у женщин продиктованы простейшей потребностью в защите, она всерьез не относилась. Мужчин она считала забавными игрушками и даже в юном возрасте, несмотря на все эти глупые девичьи мечты о принцах, понимала, что вряд ли на этом свете существует такой принц, который смог бы ее любить точно так же, как папа. За что же обвинять ее в беспечности, когда она всего лишь, как цветок в горшке, жила в тех условиях, которые ей определили? Риммочка пыталась расти, она искала себя, пробовали одно образование, другое, одну работу, третью… Все нормально, девочка в процессе. Зачем вообще заводить эти печальные разговоры про замуж?

Папа начал беспокоиться сразу после того, как лопнул его банк, в котором он трудился ведущим специалистом и одновременно числился акционером. И тут же после крушения он начал жаловаться на сердце и даже согласился пройти какое-то обследование, которое, к счастью, никаких патологий не выявило. Он сказал, что вся его тахикардия и головокружения – всего лишь возрастная паника и усталость. И вот на нервной почве он начал заговаривать о внуках.

К великому разочарованию папы, Риммочка провела ночь на девичнике у подруги, никаких кавалеров там не было – это был первый, по его мнению, страшный минус. А второй страшный минус был в том, что в этих женских компаниях, которые состоят из свободных женщин, как они сами о себе говорят… Да, папа знал прекрасно, что пьют эти свободные женщины на своих девичниках как лошади, ему не раз приходилось забирать свою дочь с таких мероприятий. И конечно, все это его расстраивало.