Карлик вздрогнул и обернулся. Его рожица расплылась в счастливой улыбке.

— Ха! — скрипнул он. — Солдаты! Ха! Дура, какие солдаты? Я один.

Действительно, дура. Взяла и сдалась какому-то ущербному коротышке. О Господи! За просто так взяла и сдалась! Или все-таки не за просто. У него ружье, и ночью он мог легко привести в исполнение свои угрозы.

— У тебя что, правда был прибор ночного видения?

Карлик криво ухмыльнулся и, смешно переваливаясь с боку на бок, убежал мне за спину. А я подумала о двустволке, висевшей на сучке у меня на виду. Что смогу выгадать с того, что сейчас, отодвинув в сторону дикую боль в голове, заставлю себя вскочить на ноги и доковыляю до ружья? Смогу понюхать его? Разглядеть вблизи? Взять его в зубы? Руки-то связаны. И связаны крепко — просто так не освободиться. А потому надо ждать. Пока не подвернется какая-нибудь возможность прибить зловредного карлика. Пока хоть немного не пройдет голова. А то, с таким чугунком на плечах что-нибудь предпринимать смерти подобно. Ох, мне вчера стряхнули остатки мозгов!

Карлик вывернул у меня из-за спины, держа в коротенькой ручке черный чехол.

— Вот. — Он выковырнул наружу какую-то штуку, и я сумела сконцентрировать на ней взгляд.

Это был устаревший, еще семидесятых годов «цейсовский» прибор ночного слежения. Такие в свое время состояли на вооружении советских спецслужб, пока не были разворованы и распроданы по дешевке охотникам и челнокам, охотно возившим их в Польшу и Венгрию.

Итак, упакован проклятый карлик был хорошо. Потягаться в ночном лесу я с ним не смогла бы. Он меня видел бы, я его — нет. И, скорее всего, если бы начала упорствовать, то схлопотала бы пулю. Эта мысль меня сразу же успокоила. То, что сдалась вчера, не имея никаких шансов на более успешный исход, — не страшно. Вот если бы оказалось, что у моего пленителя не было никаких приборов, и он блефовал, а я повелась на блеф, словно лох, — это было бы сущим кошмаром. А так… все равно я должна была проиграть.

Довольный карлик, торжественно выставивший на мое обозрение драгоценный прибор, напоминал мне сейчас ребенка, хвастающегося перед своим сверстником новым пластмассовым грузовичком и даже не подозревающего, что у этого сверстника папа сидит на больших деньгах и покупает сыночку мульки не дешевле, чем по тысяче баксов за штуку. Карлик, млеющий сейчас от восторга, что совершил подвиг и повязал бандитку, которую безуспешно ловят все менты области… Карлик, готовый лопнуть от гордости за то, что применил настоящую военную хитрость и в одиночку справился с опасной преступницей… Карлик, похваляющийся передо мной своими игрушками, даже не представлял, что взял вот сейчас и влез в игры взрослых людей нормального роста. Хотя бы примерно не зная правил этих непростых игр. Не умея ничего, кроме того, как выслеживать по ночам с помощью своего устаревшего «Карл Цейса» несчастных лосей, приговоренных к расстрелу, и палить по осени из берданки по зайцам и уткам. А поэтому то, во что он сунул свой детский курносый носик, может закончиться для него самым плачевным образом. Но если он сейчас развяжет меня, вернет пистолет, извинится и без какой-либо задней мысли пригласит к себе в гости, чтобы мне не торчать в лесу еще целые сутки, то я прощу ему удар по затылку и пинки. Кажется, он меня еще и обзывал? Черт с ним, с недомерком. И это прощу…

— Слышь, ты, — попросила я, — развяжи-ка меня. И заканчивай представление. Я хочу в туалет.

Карлик хихикнул и, никак не прореагировав на мои слова, начал запихивать приборчик обратно в чехол. Развязывать меня он был не намерен. Ну хорошо же, когда развяжусь сама, будет хуже.

— Хуже будет… — неуверенно пробормотала я. — Эй, ты, придурок… Как к тебе хоть обращаться?

— Зови меня хозяином, — пискнул карлик, и я подумала, что меня глючит после удара по голове.

— Ка-а-ак?!!

— Хозяином, — повторил карлик с серьезнейшим видом. Мерзкий маленький карлик с повышенным уровнем самооценки.

— Ка-а-ак?!! — Я от удивления округлила глаза. У меня даже почти прошла голова. И перестало тошнить. — Парнишка, ты случаем не больной? Сдается мне… — Я замолчала, со страхом наблюдая за тем, как этот недоразвитый цербер повесил на сучок чехол с прибором ночного видения, а с другого снял свою «вертикал ку».

Вразвалочку подошел ко мне и без лишних эмоций с размаху зазвездячил мне в грудь прикладом. С уверенностью палача. С довольной улыбочкой на губах. Получая от этого огромное удовольствие.

— Сучка!!!

Весь мир перевернулся. В глазах потемнело. Я взвизгнула от дикой боли, опрокинулась на бок и замерла, вжавшись щекой в серый песок, перемешанный с хвоей и прошлогодними листьями. В то место, куда угодил приклад, казалось, вселился сам сатана! Быстренько распалил под котлом, наполненным маслом, небольшой костерок и принялся жарить грешников. И в первую очередь, меня.

— Так-то! — назидательно пропищал карлик, и я слышала, что он, как ни в чем не бывало, продолжил шоркаться возле костра, катая палочкой головешки.

И, слава Богу, оставил меня на какое-то время в покое. Переживать очередные побои, тихонько скулить от обиды и боли и безрезультатно пытаться отделаться от веревки, которая крепко стягивала мои запястья. Пустое. Руки было не освободить. Во всяком случае, в ближайшее время не освободить. Карлик потрудился над ними весьма основательно.

Прошел, наверное, миллион лет, когда боль в правой груди, потеряв концентрацию, разлилась по всему телу. Стало легче дышать. И легче соображать. Мысли уже не бродили по голове, сбившись в стихийную неуправляемую толпу. В их поведении появился какой-то порядок. Кстати, и сама голова почти пришла в норму после удара, который я схлопотала вчера. И перестало тошнить. Хоть какое-то облегчение.

— Эй, ты… — «Хозяин» закончил возиться с костром и снова обратил внимание на меня. — Пора идти. Падымайси!

— Не пойду никуда, — прошипела я и приготовилась к тому, что сейчас еще разок схлопочу прикладом.

Но карлик решил сменить тактику. Мне под нос уткнулась дымящая головня.

— Хочешь, чтоб морду испортил тебе?

Я не хотела. Но не успела довести это до ушей моего мучителя, как щеку обдало жаром и головешка ткнулась мне в ухо. Я взвизгнула и шарахнулась в сторону. Откуда-то сверху раздался скрипучий смешок. И головня еще раз коснулась моей головы. Я почувствовала легкий запах паленых волос. И, не выдержав, закричала:

— Прекрати!!!

— Пошли, сказал. — Головня отодвинулась от лица. — Или сожгу весь портрет. Ну!

Я перекатилась на спину и села. Испепелила ненавидящим взглядом внимательно наблюдавшего за мной карлика, но ему мои эмоции были по барабану. Он, видать, привык и не к таким взглядам.

— Пошли. Время. — «Хозяин» задрал рукав на левой руке и мне в глаза бросился «Ориент», который пробыл у меня меньше двух суток. Несчастные часики меняли хозяина уже в третий раз. — Падымайси. Семь утра почти.