litbaza книги онлайнТриллерыОпыты психоанализа: бешенство подонка - Ефим Гальперин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Перейти на страницу:

– О чём речь! С дорогой душой!

Санкт-Петербург. Улицы. Раннее утро

Шикарное пальто Терещенко превратилось в рогожу. Сбитые ботинки. Да и Рутенберг выглядит, как нищий. Они ныряют из одного двора в другой. Ведёт Рутенберг.

– Главное, подальше от тюрьмы…

– А давайте, пока рано и мы недалеко… – предлагает Терещенко, – сходим в Зимний Дворец за папкой.

– Да, бросьте! Они наверняка нашли уже. Потому и выпустили, чтобы теперь встретить за воротами и прирезать в тихом…

– Нет. Тогда бы так долго не держали бы. Есть предчувствие, что там папка.

– Тогда сюда! – Рутенберг направляется в переулок.

– И как вы знаете, Пётр Моисеевич, какой двор проходной?!

– Я хорошо ориентируюсь в этом городе. Как бы иначе я тогда спас бы попа Гапона…

– А правда, что вы были настолько дальновидны, что прихватили с собой ножницы. Чтобы когда начался расстрел демонстрации обстричь попа для маскировки…

– Миф! Просто, у меня был швейцарский ножик. А в нём ножнички. Азохн вэй, те ножнички. Но обкорнал попа за милую душу. И привёл к Максиму Горькому.

Рутенберг и Терещенко подходят к Литейному мосту. Мост разведён.

– Подождем. Немного осталось. Они спускаются под мост. Холодно.

– А верёвку чтобы повесить? С собой принесли?

– Опять миф! Шнур от штор в том доме был. Вот на нём – то… Вы лучше расскажите, как вы обанкротили казино в Монако.

– Не поверите! Два раза!

– Поверю. Господь, если даёт, то полной пригоршней. Если бриллиант, то самый большой. Если яхта то самая большая. Если женщина… Скажите, Миша, а дам в шампанском купали? Ха-ха…

– Купал!

Опускаются фермы моста, Скрючившись от пронизывающего ветра два оборванца – Рутенберг и Терещенко – переходят пустой мост. Идёт снег.

Санкт-Петербург. Зимний Дворец. Раннее утро

Через разбитое окно Рутенберг и Терещенко пробираются в пустой Зимний Дворец. По заснеженной лестнице они поднимаются на второй этаж. Заходят в столовую. Через разбитые окна намело снег. Терещенко проходит вдоль стены. Дует на замерзшие руки. Отодвигает сломанные кресла. Засовывает руку в щель между панелями. Ничего. Выламывает панель. Но от этого папка скользит по балке в глубину. Падает в пыль на межэтажное перекрытие. Но этого Терещенко и Рутенберг не видят. Треск привлекает внимание. В столовую с ружьём в руках заглядывает старик-сторож:

– Это что за безобразие! Сейчас рабочую милицию кликну. А ну, марш отсюда, архаровцы!

Санкт-Петербург. Тюрьма «Кресты». Раннее утро

Начальник тюрьмы осторожно из-за занавески выглядывает в окно. Сквозь пелену падающего снега на углу чернеет автомобиль. Ждут выхода Терещенко и Рутенберга. Потом из машины выходит человек. Подходит к проходной тюрьмы, что-то спрашивает. Машина уезжает. Начальник тюрьмы крестится.

Санкт-Петербург. Зимний Дворец. Комната сторожа. Раннее утро

В печке горит огонь. Чайник на плите. На топчане сидят Терещенко и Рутенберг. Блики огня на лицах. Пьют чай.

– А все картины комиссары снесли в подвалы и запечатали. Опять же только подвалы и топим. А Дворец весь на ветру. Вы, господа, грейтесь, а я пойду. Машина с углём обещана.

Уходит.

– А почему бы нам, Миша, не бросить на хер этот холодный Петроград и не податься в родную Украину. Мы ведь оба родом оттуда. Отобьем её у Ленина, сделаем её независимой. Вы будете министром. Сразу и финансов и иностранных дел. А я при вас евреем. И ещё инженером по электрической части.

– Нет уж, увольте. В политику я ни ногой. Никогда! – качает головой Терещенко – Осталось у меня есть только одно дело.

– Выбросьте из головы этот бред!

– Нет! Я должен! Иначе… Не прощу до скончания века. Мне говорили про вас, что вы даже крестились, а потом… Через позор и плевки, вернулись в иудаизм. К своим.

– Я бы не сказал, что к своим. К себе – да. Послушайте, родной…

– Не уговаривайте. Это моё твёрдое решение.

– Ну, тогда зачем мы вышли из тюрьмы так рано?! Надо было выспаться, выйти по расписанию и нас бы прирезали там прямо у проходной. Нет! Я вас заклинаю! В конце концов, я вас просто не пущу!

– Пётр Моисеевич! Тогда я умру от стыда.

– За что?

– За всё, что… И потом я должен посмотреть ему в глаза!

– Вы понимаете, что это, скорее всего, будет последний взгляд в вашей жизни.

– Ну, как любит сложно выражаться мой приятель Александр Блок «Я не буду стараться быть убитым» Вот, Пётр Моисеевич, адрес. Поручик Чистяков надёжный человек. Он ждёт меня. Объясните, что я приду попозже. Вас переправят…

– Но вы?!

– А что я?! У меня с господином Ульяновым джентльменское соглашение.

– Вы клинический идиот, Миша. Я восхищаюсь вами. Мне казалось, что такие уже не рождаются, – Рутенберг обнимает Терещенко. – Убереги вас, Господь! Был рад с вами познакомиться, господин Терещенко. Спасибо за адресок. Попробую. А то ведь загонят, как зайца борзые.

– А вы куда, Пётр Моисеевич?

– А куда стремится всю жизнь еврей, делая при этом глупые прыжки в сторону? В Иерусалим! Поеду я, Михаил, в Палестину. Недаром же мне Господь в тюрьме этот курс гидродинамики подсунул. Напоминает, что я всё-таки инженер.

Рутенберг достаёт из котомки книгу «Курс гидродинамики», бережно прижимает к груди:

– Здесь свет не скоро понадобится. А там самое время строить электростанции.

– А я поучаствую в финансировании.

– Вы сначала поучаствуйте в своей судьбе. Не ходите, Миша. Ну, хотите, я как бывший христианин… Христом Богом молю!

Санкт-Петербург. Дворцовая площадь. Утро

С высоты каменного Ангела, венчающего Александрийскую колонну на снежной целине Дворцовой площади две фигуры. Они обнимаются и расходятся в разные стороны.

Ссутулившись от пронизывающего ветра, идёт Терещенко. Рутенберг останавливается и долго смотрит ему вслед… Снежная позёмка.

ДИКТОР:

Рутенберг Пётр. Уедет в Палестину. Построит там в 20-х годах первые электростанции. Создаст и возглавит, существующую и поныне в Израиле, Электрическую компанию. Один из создателей отрядов самообороны «Хагана», предшественницы Армии обороны Израиля. Член комитета при первом премьер-министре страны. Умрёт в Израиле в январе 1942 года.

Санкт-Петербург. Смольный. Штаб. Кабинет Ленина. Утро

Ленин. В кабинет входит Радек. Разводит руками.

1 ... 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?