табака.

Тот, кого он искал, сидел в кресле возле камина, курил трубку и задумчиво смотрел на огонь. Талл узнал его гордый орлиный профиль и острую бородку.

«Этот человек вообще спит? Если верить слухам нет. Это то, что отличает аристократов от простых людей? Они мало едят и спят. Ха! Он точно на верном пути.»

— Ваша Светлость! Простите за поздний визит, но ваш племянник прибыл к нам на постоялый двор в сопровождении пожилой наставницы. Также его сопровождает свита, которая отстала от него на день или два пути. Но не беспокойтесь! Как мы и думали, он ничего не знает, и мы…

Его речь прервал цокающий звук у него за спиной.

Кто-то подошел и закрыл за ним дверь.

— О, так Эв-ван уже рядом! Как я ра-а-ада, это слышать. ♡

Юноша резко обернулся.

Из тени раздался звонкий девичий смешок. Вспышка молнии выцепила из тьмы изящный силуэт. Сияющие серебром зрачки загорелись и погасли. Талл нахмурился.

— А вы еще кто?!

— Я? — смешок. — Можешь звать меня Прекрасная Леди. Я тут инкогнито.

— Инко-гни… Что?

Девушка вышла из тени.

Талл потерял дар речи.

Она была красива, невероятна красива с утонченным кукольным лицом и огромными глазами. Светлые волосы волнами ниспадали, на плечи.

Что до одежды? Ее считай и не было!

Талл покраснел и отвел взгляд, но его бегающие глаза так и жаждали еще полюбоваться, насладится этим зрелищем. Он в жизни не видел столько оголенного женского тела. Нет, не так. Красивого оголенного женского тела. *

(* Чем-чем, а этим заведением «Сладкая жизнь» в Серсредгале особо похвастать не могло. Как и те гостьи, что…)

Прекрасные формы магнитом притянули к себе его взгляд.

Наряд незнакомки был открытый и очень чудной. Словно кто-то посмотрел на доспех убрал все лишнее, и украсил результат драгоценностями и прозрачной сверкающей тканью.

Цок, цок, цок.

Звонко цокали ее каблуки при каждом шаге. Они были столь высокие, что на мгновение он принял ее длинные прямые ноги за копыта.

А ее аромат?! Пряный запах роз, меда и нарциссов.

От ее духов голова юноши моментально пошла кругом.

«Неужели это любовница его Светлости?»

Это объясняло бы ее внешний вид и кокетливую манеру речи.

«Вот же везучий старый хрыч!»

Да за ночь с такой красоткой Талл бы отдал что угодно! Хоть собственную ногу и голову на отсечение. Да чего уж мелочиться и постоялый двор, папашу и сестер на сдачу. Только кому все они нужны?

А красотка тем временем все приближалась, цокая по мраморному полу каблуками и покачивая бедрами.

Прогремел гром.

И в этот момент что-то громко протаранило стену. С полок посыпались книги, упала картина, задрожала люстра. Грохот был такой, словно нечто огромное билось о стены головой, выло и рыдало в соседней комнате.

Талл отскочил, прикрыв голову руками. Его глаза испуганно забегали в поисках укрытия.

Но все стихло, так же резко, как и началось.

Его Светлость на это и вовсе даже не обернулся. Лишь его трубка качнулась, пуская облачко дыма в потолок.

Девчонка тоже совсем не удивилась, а, поймав его напуганный взгляд, улыбнулась ровными и красивыми как жемчужины зубами.

— Ой, да не обращай внимание. С ним каждый раз так, когда с моря приходит шторм. Это немного бесит. Но к утру он вновь станет послушным. Жа-а-аль, а я так хотела поскорей увидеть Эвана. Еще раз с ним повеселится.

Чувство ревности и возмущения накрыло Тала как аромат ее духов лишая возможности мыслить здраво. Он выпрямился.

«Как она может говорить такие вещи, да еще и в присутствии лорда Астры?!»

— Повеселиться? А как же его Светлость!

Девушка удивленно моргнула, чуть наклонив свою красивую голову, а затем обернулась к фигуре у камина.

— А-а! Ты про него? — С заговорщической улыбкой прошептала девушка, кивнув на мужчину в кресле. — С ним и не повеселишься толком. Жаль, но его надолго не хватило. Теперь мне так скучно в этом большом доме. И пока моя зверушка не утихомирится, я никуда не смогу уйти из этого холодного и мрачного места. Мне так одиноко, — Прекрасная Леди горестно вздохнула, а затем стрельнула глазками в Талла, спросила его. — А тебе?

— Ч-что мне?

— У тебя любопытные глаза, — Она подошла почти вплотную, шепча ему на ухо. — Черные, но с серыми крапинками. Я вот подумала, раз мы все равно застряли тут, до самого утра, может ты немного меня развлечешь? Ну пожалуйста.

В горле Талла пересохло. О таком он мог только мечтать. Внизу живота обдало жаром от предвкушения… Однако.

Он нервно сглотнул, его беспокойный взгляд упал на фигуру в кресле.

— Я бы мог вас развлечь моя Прекрасная Леди. Хоть до самого утра! Если, если только ваша… Его Светлость не против?

— О-о. Поверь ему нечем возразить. Ты ведь принес хорошие вести, и за это тебя стоит вознаградить?

— Д-да.

Они приблизились друг к другу.

Талл нагнулся за поцелуем, но что-то серебряное мелькнуло перед его глазами.

Боль.

Он заорал, схватившись за лицо и упав на колени.

Девчонка! Она вырвала ему глаз и смеялась, любуясь им как драгоценностью.

— Какая красота! Пополню им свою коллекцию. Сегодня очень удачный вечер. Смотри! — В ее другой руке появилось еще одно глазное яблоко зеленое с россыпью золотых крапинок. Как думаешь, что мне подойдет больше бусы или сережки? *

(* — Путем особой кристаллизации можно создать из глаз украшение, как и из любых напитанных влагой органов, но это долгий процесс.)

«Эти зеленые глаза, где он видел их раньше?»

Но мелькнувшая мысль размылась в дымке боли и гнева. Талл закричал:

— СУМАСШЕДШАЯ!

— О, это ты обо мне мокрая крыса?

Талл не задумываясь бросился на нее с кулаками.

— Сумасшедшая су…!

Что-то серебряное блеснуло в руках девчонки.

Вспышка боли в горле.

Талл опустил глаза, тонкое серебряное лезвие меча пронзило его горло.

— Знай, с кем разговариваешь ничтожество! Я… — В следующий миг девушка спохватилась, приложила ладонь ко рту и залилась румянцем. — Ой! Я ведь здесь инкогнито. Прости. Но ты ничего не слышал. Хи-хи.

Талу не было дела до ее извинений. Он отшатнулся. Меч с легкостью рассек его плоть. Заливая пол алой кровью. Талл схватился за горло, зажимая рану, и бросился к тому единственному кто мог его спасти.

Чей пакт мог его спасти.

— По-мо-гите. Ваша Све…

Еще одна серебряная вспышка. Боль в ноге.

Талл упал, захлебываясь хлынувшей в горло кровью. Но корчась на полу упрямо, продолжил ползти к креслу. И лишь оказавшись у его изножья, осознание настигло его.

Он слишком поздно понял,