«Он ушел именно тогда, когда потребность в нем была острейшая, – напишет Черчилль. – Все свечи он сжег с двух концов. Его тело, казалось, было способно не ограниченно долго поддерживать умственную и физическую деятельность. Но когда оно сломалось, конец был скор. Сумерки между заходом солнца и ночью были совсем короткие. Оно и к лучшему. Ф. Э. оставил свои сокровища в сердцах друзей, и они будут хранить память о нем до тех пор, пока не настанет их собственный срок» [385] .

Попытаемся ответить на вопрос, какие рекомендации мог бы дать Уинстон Черчилль современным лидерам в установлении личных взаимоотношений? [386]

Первая рекомендация: устанавливать отношения задолго до того, как в них появляется потребность . К тому времени, когда возникнет необходимость задействовать связи, создавать их будет уже поздно. Согласно Эрминии Ибарра и Марку Хантеру, большинство начинающих управленцев задаются схожими вопросами: зачем тратить драгоценное время на всю эту суету, если она не имеет прямого отношения к работе? зачем заводить и поддерживать новые знакомства, когда не успеваешь делать неотложные дела? «В таких случаях мы всегда объясняем, – говорят ученые, – что новые люди могут вас кому-то отрекомендовать, открыть перед вами новые горизонты, чему-то научить и помочь мудрым советом» [387] . Последнее иногда бывает не менее важным, чем добросовестное выполнение порученных задач.

...

«Ф. Э. был всегда большим шутником, но, кроме того, он обладал огромным здравым смыслом и проницательностью, что делало бесценными его советы, будь то общественные дела или личные вопросы», – делился Черчилль воспоминаниями о друге [388] .

В своем эссе, посвященном премьер-министру Великобритании графу Арчибальду Розбери, Черчилль писал об огромном потенциале личных связей и социальной сети:

«Дружественные и не очень контакты играли в обществе важнейшую роль, которая, к сожалению, непонятна современному поколению» [389] .

...

В 1967 году социальный психолог из Гарвардского университета Стэнли Мильграм провел эксперимент, который подтвердил гипотезу «тесного мира». Он раздал жителям городка Омаха, штат Небраска, 300 конвертов с просьбой передать их людям, живущим в Бостоне, используя при этом только близких, друзей и знакомых. Согласно Мильграму, «каждого человека от любого другого отделяют максимум шесть знакомств, а ценность контактов определяется тем, через сколько человек мы можем выйти на того, кто нам нужен» [390] . Безусловно, в современных крупных городах этот показатель ранжируется, но сам принцип «шести рукопожатий» остается неизменным и в наше время.

Вторая рекомендация: фокусируйтесь на многообразии .

«Чем шире ваша база контактов, тем шире ваш диапазон влияния», – считает профессор менеджмента Оуэнской школы управления в Университете Вандербильта Ричард Л. Дафт [391] .

...

Среди знакомых Черчилля, разумеется, были не только политики. Он устанавливал плодотворные отношения с крупными промышленниками и бизнесменами, журналистами и медиамагнатами, военными и чиновниками Уайтхолла, художниками и писателями, учеными и преподавателями университетов. Одни снабжали его бесценной информацией о масштабах милитаризации нацистской Германии, другие консультировали при написании исторических работ, третьи помогали освоить живопись, четвертые знакомили с последними научными достижениями. Благодаря налаженным контактам и установленным связям Черчилль, находившийся в 1930-е годы не у дел, знал больше, чем многие члены правительства. Это позволяло ему публиковать статьи, которые расходились огромными тиражами, что сделало его самым высокооплачиваемым журналистом своего времени – 5 долларов за слово. А когда настанет момент и нация в тяжелейший час испытаний снова призовет Черчилля встать у штурвала, он, несмотря на почтенный возраст и долгое отсутствие на капитанском мостике, окажется готов к вызову истории – неожиданному для других, но долгожданному для него.

Третья рекомендация: система личных связей должна быть взаимовыгодна для всех . Всегда отдавая себе отчет, что межличностные отношения – это улица с двухсторонним движением, Черчилль стремился создавать социальную сеть, выгодную не только для него, но и для других ее участников. В частности, он никогда не забывал об оказанных ему услугах, поддержке и помощи. Неудивительно, что дочь Герберта Асквита Бонэм Картер часто говорила своему другу, что единственным качеством, полностью сближающим его с Наполеоном, является непотизм. «Если бы Уинстон был Наполеоном, он бы короновал всех близких ему людей», – шутила она. Черчилль и сам это не отрицал: «Это было бы очень недурно. Мой кузен Санни хорошо проявил бы себя в Испании, брат Джек – в Скандинавии, Айвор Уимборн и его замечательная супруга Элис прекрасно смотрелись бы в Италии. Фредди Гесту можно было бы дать что-нибудь поскромней, какой-нибудь трон в небольшой европейской стране» [392] .

...

Шутки шутками, но, по словам хорошо знавших политика коллег, «все те, кто поддерживал Черчилля в прошлом, могли на него положиться». А полковник Ян Джейкоб подчеркивал, что «верность Уинстона старым друзьям была просто потрясающа» [393] .

...

Наглядным примером, насколько «потрясающе» выглядело проявление Черчиллем лояльности по отношению к друзьям, служит его отношение к Эмери Ревесу. В 1933 году Имре (именно таким было его настоящее имя), 29-летний еврей венгерского происхождения, был вынужден покинуть Третий рейх и бежать в Париж. В столице Франции он основал информационное агентство, пристраивавшее статьи знаменитых авторов в крупнейшие издания. Одним из клиентов Ревеса стал Уинстон Черчилль, живший в 1930-е годы на гонорары. Так что отношения двух мужчин были выгодны им обоим, а с годами они сформировали мощный тандем.

Вскоре после начала Второй мировой войны Черчилль пригласил Ревеса в Великобританию, предложив ему британское гражданство и новую работу – пропаганда политики союзников в нейтральных странах. Для того чтобы решить все формальности, он специально переговорил с министром внутренних дел сэром Джоном Андерсоном.

Казалось бы, вопрос решен, но здесь начинается самое интересное. Когда Имре уже был готов ступить на берега Туманного Альбиона, в архивах британской разведки обнаружились документы, содержавшие неблагожелательные отзывы о мистере Ревесе со стороны французских спецслужб. Черчилль обратился к министру финансов Франции Полю Рейно и главе MI-5 Вернону Келлу с просьбой проверить эту информацию. Келл сообщил, что по его источникам «Ревес подозревается в пронацистской пропаганде». В качестве доказательства служба разведки приводила тот факт, что секретарь Имре и его партнер по бизнесу – сестра редактора коммунистической газеты L’Humanité.