Я проковыляла к зеркалу и сделала громкое «ой». Кажется, единственное, что мог почувствовать яр Кингсман, так это жалость — и ничего личного.

Волосы стояли дыбом, лицо опухло и выглядело грязным, дешевые одежки порвались и перекрутились, кожа пошла пятнами, да и пахло от меня… не фиалками. Сомневаюсь, что вчера вечером картина была сильно лучше. Блин, если бы я вернулась на Землю, обязательно донесла бы до сценаристов тот факт, что главная героиня после перестрелки, погони и свалки не может откидывать назад блестящие уложенные волосы и поправлять белоснежную рубашку, натянутую на тугой груди.

Я выпила литр, наверное, воды, а потом открыла все окна и шторы, позволяя ворваться в квартирку свежему воздуху и солнцу, поменяла простыни, бросила в камин остаток тряпок — только корсет решила оставить, во-первых, реликвия теперь, во-вторых, его как раз можно было починить, почистить и украсить по новому.

И пару часов провела в ванной, по многу раз используя доступные мне средства.

Уже сильно пополудни я оделась как самая приличная из всех приличных яр, не забыла зонтик и вышла на променад — то есть пожрать — предварительно отправив мальчишку посыльного с запиской.

Эльвин появился, когда я уже сыто попивала желон. Хотела кинуться к нему на шею — ужас, как была рада его видеть — но вспомнила, что и он приличный яр, и мы в приличном месте, и ограничилась только улыбкой и предложением присесть. Но тут же испортила все впечатление, резко наклонившись к нему и прошептав:

— Мне тако-ое тебе надо рассказать!

От этих моих телодвижений заварник с желоном опрокинулся, а на нас хлынула все еще горячая жидкость… хлынула бы, если бы не Эльвин. Он что-то там прошептал, куда-то там махнул, чего-то повернул — и вот мы не облиты ничем, а вполне себе чинно общаемся.

— А я так не смогу? Никогда? — вздохнула уныло.

— Воздух, огонь, вода… Природные стихии подвержены влиянию природных магов, то есть тех, кто оборачивается.

— Кстати о природных магах! — просияла, — Ты мне срочно должен рассказать, что за хре… то есть проблема у вас с полетами! Точнее — наездниками!

— Ты же хотела рассказать что-то важное… — он отпрянул.

— Не отвертишься, Эльвин!

— А вдруг там вопрос жизни и смерти? — насупился.

— Будет! — рявкнула совсем не благородно, — Если ты немедленно не пояснишь, что вы все скрываете.

— Так потому об этом и не говорится…

— Эльвин, — я взяла друга за руку и заглянула в глаза. — Я — из другого мира. И все яры, и многие жители наверняка хоть сколько-нибудь, но разбираются в этой особенности драконьей. А я все время чувствую себя идиоткой, потому что реакцию странную вижу, а в чем суть — не пойму.

Вздохнул.

— Об этом не принято говорить…

— Мы вообще много чего с тобой делаем, что не принято, — возразила сварливо.

— И никто не любит рассказывать…

— Вот поэтому и надо — а то может я предлагаюю в постель вместе улечься, сама того не зная, — поджала губы.

А Эльвин вздохнул…

— Давным-давно… — его голос сделался тих, — Когда драконы были гораздо более дикими и жили небольшими общинами в плодородных долинах и лесах, на ту часть мира обрушился страшный ураган. Вихри сносили все на своем пути, выкорчевывали ели, ломали горы, поднимали огромные волны. Обжитые места оказались на пути этих ураганов… И единственной возможностью спастись было улететь…

— Они же… улетели?

— Да, но… Драконы начинают оборачиваться поздно по меркам других перевертней, — мой друг отвел взгляд. — Слишком велика сила и мощь для детского тела, природа предусмотрела и это. Нам исполняется пятнадцать, а то и двадцать, когда случается первый полет. И обернувшись… мы можем унести не более одного человека. Двоих… если они маленькие. И старые драконы тоже не способны летать.

Кажется, я начала понимать, что это значит. Еще сильнее сжала его руку и прошептала:

— Продолжай.

— Им пришлось делать выбор. Дети. Жены или мужья, которые не были драконами. Сестры и братья. Родители.

— Боги…

— Да, Ири, это печальная история. Наши предки унесли… всех, кого смогли. Самых близких или беззащитных, оставляя, порой, не менее любимых… И каждому пришлось сделать и принять свой выбор. С тех пор мы никого не «катаем». Конечно, если речь идет о жизни и смерти, если другого выхода нет, мы вытащим всех, кого можно, но… Знай, если дракон предложит тебе полет вне этого случая, сам предложит… если он согласится взлететь с тобой, это будет значить одно.

— Что я…

— Избранница. Самое ценное и важное в его жизни.

Я была настолько пришиблена этой историей, что до парка мы доехали молча.

Впрочем, я действительно планировала заговорить только там — уж слишком беспокоило праздное любопытство прохожих. И уже в тени деревьев, в лабиринтах кустов выложила Эльвину все-все подробности произошедшего за вчерашний день. Вполне возможно, тем самым нарушив миллион правил — ведь я была, вроде как, лицо при исполнении и все, что делала для Управления, следовало в нем и оставить.

Но, во-первых, Эльвин невольно оказался причастен к большинству событий — точнее, именно с него все и началось. А, во-вторых, я знала, что и я, и коммандер, и даже яр Кингсман полностью можем ему доверять.

Мой личный проклятый Томас выслушал все внимательно — не раз и не два, правда, хмурился и порывался высказаться по поводу меня и того, что я творю со своей жизнью. Но я только качала головой, чтобы не смел, и продолжала свой рассказ.

Молчал он после этого долго. Едва ли не так же долго, как и я. Мы успели сделать полный круг и даже дойти до небольшого озера, где он заплатил за лодку и увез меня на самую середину.

— Ты же не планируешь утопить, чтобы не мучалась со всем вот этим? — неловко пошутила, а блондинчик только горестно вздохнул.

— Мне страшно даже думать, что из-за меня ты так рискуешь.

— В Управление я пошла по распределению, а не из-за тебя, — покачала головой, — Думаешь, ничего бы там не произошло? Вспомни, с чего началось наше знакомство с яром Кингсманом. И хорошо, что все это время рядом ты, или Мэтью, или старший советник… Не думаю, что без вас мне было бы легче. Скорее, опасней.

— Я вот только понять не могу… неужели шутка про дар — вовсе не шутка? И ты и правда притягиваешь неприятности? У тебя и дома… в смысле, в твоем мире так было?

— Ну… — я тоже вздохнула, — Я бы не сказала. Ничем не примечательная жизнь. Техника, конечно, ломалась от одного касания пальцем и всякие глупые истории происходили регулярно — ну, из разряда быть окаченной из лужи в белоснежном пальто или же растянуться под изумленными взглядами кучи народа. Все от неловкости. Но и речи не шло о… скажем так, приключениях.