Той зимой Антоний и царица основали нечто вроде клуба, который они назвали Amimetobioi, или «Непревзойденные гуляки», члены которого развлекали друг друга каждый день самым сумасбродным образом. Вполне вероятно, что Антоний был его президентом; были найдены две надписи, в которых он назван Непревзойденным, наверное не без намека на эту должность. История, рассказанная неким Филотом, студентом медицины, который в то время проживал в Александрии, наилучшим образом проиллюстрирует расточительность пиров, которые устраивали члены этого клуба. Однажды Филот пришел на кухню дворца Клеопатры и, к своему изумлению, увидел не менее восьми диких кабанов, которые целиком жарились на вертелах. «Очевидно, у вас сегодня много гостей», – сказал он повару, на что тот ответил: «Нет, на обед придет не больше двенадцати человек, но мясо должно быть пожарено и подано к перемене блюд; может быть, Антоний захочет пообедать сейчас, а может быть, через час; а если мясо даже на минуту запоздает или будет готово раньше, то оно будет испорчено. Так что наготове должен быть не один ужин, а несколько, так как невозможно угадать, когда он захочет отобедать».

В качестве примера блюд, подававшихся на этих пирах в Александрии, я могу представить список блюд, составленный за несколько лет до этого для обеда, который давал в Риме Муций Лентул Нигер и на котором одним из гостей был Юлий Цезарь. Но следует помнить, что пиры Клеопатры были поразительнее любых пиров, которые знал Рим. Вот меню: морские ежи; устрицы; мидии; дрозды со спаржей; откормленная птица; пирожки с начинкой из устриц и мидий; черные и белые морские желуди; морская капуста; камышовки (певчие птички. – Пер.); ребра косули; ребра кабана; мясо домашней птицы в кляре; снова камышовки; пурпурные моллюски двух видов; свиное вымя; голова кабана; пирожки с рыбой; утки; вареные чирки; зайцы; жареная птица; различная выпечка. Варрон (Варрон Марк Теренций, 116–27 до н. э.; римский писатель и ученый, автор многочисленных [до 74] трудов в различных областях знаний. Консерватор и сторонник сенатской олигархии. – Ред.) в одном произведении упоминает некоторые из самых известных зарубежных деликатесов, которые можно было найти на столах богатых людей. Сюда входят: павлины с острова Самос (Греция); куропатки из Фригии; журавли с острова Милос (Киклады, Греция); козлята из Амбракии (город в Эпире); тунец из Халкедона (греческий город в Малой Азии на берегу Босфора напротив Византия); мурены из Гадеса (финикийская колония близ устья реки Бетис (Гвадалквивир), совр. Кадис в Испании); деликатесная рыба из Пессинунта (город в Галатии, Малая Азия); устрицы и гребешки из Тарента (греческий город на юго-востоке Италии, совр. Таранто); рыба скарус из Киликии; орехи с Тасоса (остров на севере Эгейского моря) и морские желуди из Испании. Овощи, которые были известны тогда, включали большинство тех овощей, которые едят сейчас, за исключением картофеля, разумеется. Главный прием пищи, coena, часто продолжался как вечеринка со спиртными напитками, известная как commissatio, на которой путем бросания костей назначался Arbiter bibendi, или распорядитель пирушки, обязанностью которого было смешивать вино в большой чаше. Гости возлежали на кушетках, которые обычно были расставлены с трех сторон от стола, и ели руками. Им на головы надевали венки из цветов, на волосы им брызгали корицей, а тела умащивали сладкими благовониями, а иногда даже их смешивали с винами. Во время приемов пищи гостей развлекали танцовщицы, музыканты, актеры, акробаты, шуты, карлики или даже гладиаторы; а затем гости предавались игре в кости и другим азартным играм. Украшение комнат и великолепие мебели и посуды всегда было тщательно продумано; пиры Клеопатры были особенно примечательны роскошью сервировки. Эти блюда и кубки, которые царица имела обыкновение скромно называть «моя kerama», или керамика, были, как правило, сделаны из золота и серебра и инкрустированы драгоценными камнями. Они были столь известны своей красотой, что три века спустя все еще являлись образцом совершенства; и рассказывают, что царица Пальмиры Зеновия (в 267–273 гг. н. э. правительница Пальмирского царства воспользовалась многолетней войной Рима и Сасанидского Ирана, захватила Египет и другие римские провинции Востока. В 273 г. римские войска императора Аврелиана разгромили войска Зеновии и взяли ее в плен, а затем, в ответ на попытку восстания жителей Пальмиры, разрушили город. – Ред.) активно собирала их, чтобы самой ими пользоваться.

Так, в пирах, веселье и разнообразных развлечениях пролетела зима. Плутарха можно понять, когда он утверждал, что в Александрии Антоний «безрассудно растратил самое дорогое – время», но эти месяцы были не совсем потрачены зря. Антоний и Клеопатра скрепили свой союз тем, что стали жить вместе и вступили в самые близкие отношения, и теперь оба они считали, что, возможно, когда придет время для попытки свержения Октавиана, они будут сражаться бок о бок. Став любовником Клеопатры и затронув чисто инстинктивную сторону ее натуры, Антоний получил от нее искреннее обещание поддержки Египта во всех его начинаниях. Эти счастливые зимние месяцы в Александрии не могли показаться ему потраченными зря, когда с каждым днем могущественная молодая царица все больше и больше оказывалась в его власти. Любовь Клеопатры к Антонию, по-видимому, шла почти по такому же пути, что и ее любовь к Юлию Цезарю. Побуждаемая сначала политическими мотивами, египетская царица начала испытывать настоящую романтическую любовь к своему супругу-римлянину; и последовавшая за этим близость, которая хоть и проистекала главным образом от влечения плоти, похоже, была полностью оправдана тем, что она содействовала ее династическим замыслам. Клеопатра считала Антония своим мужем и хотела, чтобы ее считали его женой. То, что публичного бракосочетания не было, не имело никакого значения, потому что Клеопатра как богиня и царица, вероятно, чувствовала себя вне рамок общепринятого закона и была свободна заключать любой союз, который ей казался желательным для блага своей страны и династии, а также для удовлетворения собственных женских инстинктов. В начале 40 г. до н. э. Клеопатра и Антоний поняли, что их союз должен принести плоды. Этот факт, вероятно, заставил Клеопатру еще больше хотеть удержать Антония в Александрии и привязать его к себе признанием его ее супругом. Однако Антоний не испытывал желания занять положение царя Египта, так как такой ход неизбежно ускорил бы ссору с Октавианом, и тогда был бы вынужден бросить все силы на незамедлительную войну с группировкой, которая, несомненно, будет признана законной в Риме. Это нежелание со стороны Антония привязывать себя к Клеопатре, вероятно, вызывало у нее некоторое опасение, и, я полагаю, к концу зимы царица, наверное, почувствовала некоторую тревогу, сомневаясь в искренности Антония.

Оставив в стороне все сентиментальные факторы этой ситуации и не принимая в расчет все физические причины этого союза, можно увидеть, что положение Антония было теперь лучше, чем положение египетской царицы. Проведя зиму в Александрии, римский триумвир держался в стороне от политических треволнений в Италии, которые происходили в то время, когда его присутствие на родине могло бы усложнить обстановку ему во вред. Антоний получил в поддержку богатство и армию Египта, если бы они ему потребовались; он подготовил все для брака с Клеопатрой и основания великой монархии, за которую боролся Юлий Цезарь. В то же время Антоний еще не окончательно скомпрометировал себя и вполне мог вернуться к образу жизни римлянина с внешне чистыми руками. Никто в Риме не осудил бы его за то, что он сочетал некоторое количество удовольствий с явным делом, которое призвало его в Египет; а его друзей, несомненно, будет так же легко уговорить принять политические оправдания, которые Антоний выдвинет в пользу своего продолжительного проживания в Александрии, как это было со сторонниками Цезаря, принявшими доводы великого диктатора в весьма схожих обстоятельствах. Подобно Юлию Цезарю и Помпею, Антония можно было оправдать в том, что он стал покровителем богатого царского двора Египта. Все государственные деятели знали, насколько желательно было в тот момент лидеру группировки скрепить союз с могущественной царицей этой страны.