матерную тираду, что школьная директриса упала бы в обморок, услышав подобное от одного из своих любимчиков.

– Тимур Игоревич! – восхищенно протянула Ксюха.

– Извини, вырвалось.

– А вы можете мне это записать на память? Или лучше в аудио надиктовать. Буду переслушивать в особо тяжелые моменты жизни.

– Судя по всему, чувствуешь ты себя уже лучше.

– В общем, да. – Даже врать не пришлось, потому что «лучше» – понятие относительное, смотря с чем сравнивать.

Если с периодом слепоты, глухоты и полнейшей беспомощности – уж точно лучше, а если с общим состоянием по жизни… ну, тоже сойдет. Выспаться бы, и к утру будет совсем нормально.

Однако Тимура ответ чем-то не устроил.

Он внимательно оглядел Ксюху с головы до ног, наконец-то забрал у нее очки и оглядел снова. Заглянул в глаза. Потом ощупал: самым натуральным образом зарылся пальцами в волосы, прошелся ладонями по плечам, спине и бокам… И замер, напряженно разглядывая в полумраке свою руку.

На кончиках пальцев что-то темнело.

– Это… – Ксюха пригляделась. Темное едва заметно отливало красным. – Это что, кровь?

– Похоже на то. И, видимо, твоя.

– Да откуда?

– От верблюда! А ну-ка, повернись! Снимай куртку!

– Может, это вы во время драки где-то испачкались?

Тимур, не дождавшись, сам рванул молнию на косухе, рывком вытряхнул из нее Ксюху и потянулся к толстовке.

– Не надо! – запоздало пискнула Ксюха.

Хотя и сама уже чувствовала, что мокрое и липкое под футболкой – это не пот. Или не только пот.

– Ксюш, не время стесняться. Я только посмотрю.

– Я не стесняюсь, просто…

Просто там татуировка!

О существовании которой Тимур вообще-то и так знает, а если спросит Федора, то узнает и о расположении, и об узоре, но все равно как-то неловко.

А еще Тимур – не бабушка. Он не начнет орать, что Ксюха – криворукая дегенератка, ходячее наказание, и нечего было шляться в темноте за гаражами, так что сама виновата, и всякое такое.

Не начнет же, да? Это же Тимур…

– Ксюша, пожалуйста!

– Здесь холодно. И мне не больно, честно. И смотреть не надо, ничего интересного там нет.

– Не верю.

– Во что именно?

– Фролова! – Тимур почти прорычал это злополучное «Фролова» и дернул толстовку вверх, до самых подмышек, проигнорировав все попытки сопротивления. – Прекрати ерничать. И трястись тоже прекрати, я рассмотреть не могу. Или правда холодно?

Холодно не было, было страшно.

Страшно еще и потому, что, стоя по стойке смирно с задранной толстовкой, Ксюха не могла увидеть то, что старательно изучал Тимур, подсвечивая себе мобильником. Представить, правда, могла. Не зря же этот мужик ей чем-то в бок тыкал. Нажимал вроде не сильно, но кто его знает, мог и поцарапать ненароком.

Например, в тот момент, когда в гараж ее оттолкнул.

Наверняка же неудобно было толкать с ножом в руке. Или не с ножом. А чем он ее тогда? Когтями? Интересно, могут ли оборотни превращаться частично? Например, отращивать когти, находясь в человеческом обличье? Надо будет у Людвига спросить при случае.

– В целом ничего страшного, ребра не просвечивают, – постановил Тимур, закончив осмотр. – Больше на царапину похоже, но глубокую, кровь еще подтекает. Сильно болит?

– Вообще не боли… Ой! А давить-то зачем?

– А врать зачем?

– Так правда же не болит. Если не давить.

Так-то действительно не болело. Осенний ветер холодил голую кожу, снова начала чесаться татуировка, ныло плечо, ушибленное о гараж, а царапина на боку просто слегка ощущалась, да и то если сосредоточиться.

– У тебя пластыря с собой случайно нет?

– Случайно есть. И еще всякие штуки для ухода за тату. Федор надавал.

– Думаю, пока и пластыря хватит. В травмпункте все равно заново залепят. Не помнишь, кстати, где он у нас? Хотя без разницы, на такси поедем.

– А? – Ксюха, увлеченная выковыриванием лейкопластыря из недр сумки, среагировала не сразу. – Зачем травмпункт? Не надо никаких врачей, и такси не надо. Ты же сам сказал – просто царапина, само пройдет.

– Да у тебя вся футболка в крови, и кофта тоже. Ольга Степановна мне голову открутит, если я тебя в таком виде домой приведу, а не сдам врачам.

– Не надо никуда меня приводить, сама дойду. А куртку в комнате сниму. Если быстренько проскочить, бабушка ничего не заметит. Футболку потом постираю, когда никого дома не будет.

– И кофту.

– И кофту постираю. Ну или выкину. Скажу, что порвалась. Или что соком облилась. Ерунда, что-нибудь придумаю.

А еще надо обязательно улучить минутку и метнуться в Дом: сообщить Людвигу, что его ищут, и спросить, что дальше-то делать. Потому что надо же что-то делать!

– Прекрати глупости говорить! Никуда я тебя не пущу одну! Вот передам из рук в руки, тогда и выдохну. И даже не думай рану прятать, ее же обработать надо, проследить, чтобы заражения не было.

– Что я, сама царапину не обработаю? Зеленка у меня есть. Слушай, ну… Пойми, нельзя бабушке ничего говорить, она же реально голову открутит, но не тебе, а мне. С тобой она вежливо поздоровается, еще и чаем напоит, а все веселье начнется уже после. Особенно если татуировку увидит. А она ее обязательно увидит, если начнет мои ссадины разглядывать.

– Ладно. – Тимур покрепче приладил пластырь, надавив при этом так, что Ксюха снова ойкнула, и наконец вернул одежду на место. – Тогда пошли ко мне.

– Это еще зачем?

– Рану тебе обработаю. А то ты ведь действительно зальешь ее зеленкой и сожжешь там все нафиг.

– Да я же не дура, знаю, что только по краю надо мазать, а не внутрь…

– И кофту застираю.

– Сам?

– А кто еще? Я сейчас один живу, а такие вещи руками быстрее, чем машинкой. Потом феном высушим.

– То есть Дианы точно дома нет?

– Точно. Еще глупые вопросы будут?

– Ничего, что я на «ты» перешла?

– Ничего. Главное, в школе не забудь перейти обратно. Ладно, Ксюш, хватит тупить, как витязь на распутье. Решай: либо я веду тебя домой, либо в больницу, либо ко мне. Вариант, когда ты идешь куда-то одна, не предусмотрен.

Эх, если бы одноклассницы узнали, что главный секс-символ школы зазывает некую ученицу в гости, а она отпирается, то от зависти покрылись бы плесенью. Зеленой и мохнатенькой.

Хотя вообще-то заглянуть домой к Тимуру было бы любопытно.

– К тебе, – вздохнула Ксюха.

Только вот…

– Подожди, мне позвонить надо. – Она вытащила телефон и ткнула в последние вызовы. Бабушка сняла трубку сразу, как будто ждала звонка. Или как будто сама собиралась звонить и узнавать, где носит непутевую внучку, которая уже минут пятнадцать как должна быть дома. – Бабуль, привет. Я задержусь немножко. Да, я знаю, сколько времени, но меня Инга попросила… Да знаешь ты Ингу, такая пухляшка, в восьмом классе учится. Так вот, она попросила ей помочь разобрать одну тему по истории. Про декабристов, она в них вечно путается. Нет, мы недолго, пару часиков посидим, и все.

– Я тебя провожу или такси вызову, – одними губами прошептал Тимур.

– Тут ее родители говорят, что они