не буду. Представь, Паша, сейчас адвокат тех жуликов, что моего отца похитили, приходил. Сказал, что если мы им десятку не отдадим, то пойдем по статье, за разбой.

— Чего? Сколько он требует?

— Десятку, десять тысяч! — голос Руслана сорвался в фальцет, молодой опер явно был на грани истерики: — Центральщики с делом о нападении на отца что-то мутят, ничего не говорят, а этот, прикинь, так нагло мне говорит — или десять тысяч до конца недели, или мы все сядем.

— А он — это кто?

— Да не знаю я, адвокат какой-то. Он мне красную корочку сунул, а я, что-то растерялся и не посмотрел, как его фамилия. Но наглый такой, с золотыми пуговицами…

— Что?

— Говорю, что костюм у него шикарный, явно импорт, и пуговицы, как золото, горят.

— Куда он пошел?

— В сторону Храма, пешком двинулся. Мы на улице разговаривали. Я потом видел, что он прямо по улице пошел, в ту строну.

— Давно?

— А? Нет, недавно. Я с ним как разговаривать закончил, то сразу к тебе, вниз, побежал.

— А про меня, что я там был, кто-нибудь знает?

— Нет, мы про тебя не говорили никому, ты же сказал, что мы там втроем были.

— Хорошо, и не говорите не кому. А сейчас побежали.

— Куда?

— Наверх, на машине этого хрена с горы догоним…

— Может не надо? Люди же кругом…

— Руслан, я говорю, что ты мне его покажешь, а там решим, что делать будем. Я же его не видел. А ты, кстати, что имел в виду?

— Да, нет, Паша, ничего, оговорился я. Побежали.

Не успели мы отъехать от здания РОВД по улице Дрейфующих полярников трехсот метров, как Руслан стал отчаянно тыкать пальцем вперед:

— Вот он, вон идет!

— Который из них? — я притормозил и прижал «Ниву» к бордюру.

— Да вон, в темно-синем костюме и с портфелем.

Я разглядел, неторопливо шагающего, молодого человека в хорошем костюме, красиво облегающем его спортивную фигуру.

— Ага, понял. Давай, Руслан, вылезай и иди в отдел. Я за этим прослежу, потом приеду, будем решать, что и как дальше будем поступать.

— Ладно, я понял. — Расстроенный Руслан выполз из высокой «Нивы», в сердцах хлопнул дверью так, что я с трудом сдержался, чтобы не выскочить из салона и не обматерить удаляющегося приятеля. Мне кажется, что в глубине души, сотрудник МВД Конев очень надеялся, что я догонял зловредного адвоката с целью задавить его кованным бампером автомобиля.

Я медленно поехал по правой полосе дороги, не сводя взгляда от, ничего не подозревающего, парня, что беззаботно помахивал новеньким, обтянутым коричневой кожей, «дипломатом».

Медленно обогнав пешехода в синем костюме, я внимательно заглянул в его лицо, после чего, обогнав человека метров на пять, я вновь остановился, распахнул правую дверь и высунулся наружу, перегнувшись через пассажирское кресло:

— Здорово, Саша! Ну ты и заматерел! Куда идешь?

Зловредного адвоката я знал. Когда в год, в области, на юридический факультет принимают всего по сто человек, а все помещения института ютятся на половине первого этажа обычного жилого дома, то поневоле знаешь почти всех студентов, и старшие курсы вечерников, и младшие.

В те счастливые годы государство готовило очень мало юристов, двадцать пять человек, которые принимались на юридическую специальность в университете Академгородка, вообще никто не учитывал, поэтому все друг друга знали, хотя бы в лицо. Красивого, смуглого парня, что учился в институте на три года меня старше, я последний раз встречал второго августа прошлого года, когда его, в тельняшке-безрукавке и голубом берете, ОМОН выловил из фонтана возле Сердца Города и привез, вместе с его разгоряченными коллегами-десантниками на разбор в наш РОВД. Брата-студента я вывел из РОВД, уговорив помощника дежурного, не записывать парня в книгу задержанных и тем более, не составлять на него протокол. К этому моменту ОМОН уже умчался ловить новых десантников, буянивших у Театра Водевиля, поэтому спасать будущего адвоката от сурового возмездия, мне никто не мешал, а задержанные… кто ж их считал, особенно второго августа.

Мужчина в дорогом прикиде, что недоуменно рассматривал меня, ничем не напоминал расхристанного, пьяного и мокрого десантника, что я, проходными дворами, выводил к его дому, несколько раз пресекая его попытки сбежать от меня и вернуться к своим буйным друзьям.

— Мы знакомы?

— Саша, когда тебя второго августа ОМОН замел, и ты мог с работы вылететь, ты не сомневался, что мы знакомы…

— Блин, вспомнил! Как тебя… — Саша защелкал пальцами, пытаясь вспомнить мое имя.

— Павел меня зовут.

— Точно, Паша, извини…

— Не страшно. Ты куда идешь?

— Домой, в центр.

— Я тоже туда еду. Подвести? Запрыгивай. Тебе куда?

— Поэта Фаталиста, дом сорок пять.

— Отлично, мне по пути.

Я посмотрел в зеркало заднего вида, и вывернув руль, воткнул «Ниву» в густой поток машин.

— Ты где сейчас, Саша?

— Адвокатом, в центральной юрконсультации.

— Круто. Как работа?

— Нравится.

— Дашь телефончик?

— Дам. А что случилось?

— Да так, на всякий случай. Мне же еще два года учится, поэтому пристроили родственники юрисконсультом в конторку небольшую, чтобы юридический стаж шел. — я не имел дурной привычки совать милицейскую фуражку под заднее стекло автомобиля, поэтому разоблачения не боялся: — Ну ты же понимаешь, что это все временно. Споры хозяйствующих субъектов по поводу порванного кабеля и так далее. Скучно, деньги совсем небольшие. Хотелось бы потом в адвокатуру перейти, вот и спрашиваю. Может быть, что-то подскажешь, когда время придет.

— Ну, да, конечно, обращайся всегда, буду рад помочь. — Саша продиктовал шестизначный номер телефона, после чего вскочил из машины во дворе полногабаритного дома и дружески мне улыбнувшись, скрылся в подъезде, а я порулил в сторону дома. Руслан меня немного подождет, да и плана действий у меня еще не было. Пока я знал только одно — бандитский адвокат жил в весьма сомнительном месте. С одной стороны, дом в стиле «сталинский ампир» окутывал ядовитым дымом Городской жиркомбинат, снабжавший половину страны хозяйственным мылом и майонезом «Провансаль», а с другой стороны, под окнами, круглосуточно орали и воняли, запертые в тесных клетках, обитатели городского зоопарка. До открытия просторного городского зоопарка, раскинувшегося на огромной территории соснового бора на окраине Города, оставалось долгие двенадцать лет.

Глава 16

Встречи и внезапные расставания

Август одна тысяча девятьсот девяносто первого года

— Привет! — Сияющая Света махала мне из тамбура вагона, выглядывая из-за плеча проводника, что старательно и неторопливо протирал поручни цвета «слоновая кость» на выходе из плацкартного вагона скорого поезда «Красноярск-Москва».

Наконец мрачный проводник закончил наводить блеск во вверенном ему хозяйстве и шагнул на перрон,