И смех нежити.

Апельсин у нее имелся. Теперь она хотела свадьбу.

…из подземелий мы выбрались.

Сколько времени прошло? Понятия не имею.

Но мы выбрались.

Была узкая дорога, пролегающая сквозь джунгли, ибо одной оранжереей Эхо не ограничилось, и весь общественный сад проклятого города зазеленел с небывалой силой.

Была река.

И древняя лодка, которая грозила рассыпаться от прикосновения, но спуск – удивительное дело – выдержала.

Узкая нора.

Кости под ногами.

Сокровищница, слегка запыленная, но меж тем роскошная. Мы шли по золоту, и я любовалась переливами драгоценных камней, но почему-то не возникало ни малейшего желания взять хоть один.

…взять, взять…

Эхо следовало за нами.

Оно наблюдало.

Направляло.

И в тот единственный раз, когда камень вдруг обернулся хищным пожорником, просто выпило тварь, для упокоения которой требовалась полная звезда некромантов.

…взять…

Шепот раздавался в голове, и я… я смотрела.

На венцы, достойные любого короля, на ожерелья небывалой красоты и умопомрачительной стоимости. Что уж проще, сунь такое в карман и остаток жизни забот знать не будешь.

Россыпи колец.

Ковры из украшений, столь тесно сплетенных друг с другом, что они все вместе казались чем-то единым, неразделимым…

Я зачерпнула горсть черных алмазов и позволила камням падать сквозь пальцы.

– Спасибо, но…

…на них не было проклятья, того, которое можно было бы снять, пусть и изрядно попотев. Но сами по себе эти камни впитали боль и одиночество Тирдаха. А потому не стоило их трогать.

Просто не стоило.

И Эль был со мной согласен. А вот Эхо огорчилось…

…огорчилось, огорчилось…

Тогда я ее и заметила, тонкую былинку, протянувшуюся поперек древнего амулета. Золотая бляха, украшенная выводком огненных опалов была роскошна, как и все здесь, а вот былинка… полупрозрачное тельце, нити-корешки, которые торопливо обвили мой палец, словно бы растение – надеюсь, что это все же растение – опасалось, что мы уйдем, бросив его.

…эльфячьей маме подарю, если у меня не приживется.

Былинка быстро выплюнула ряд тонких стебельков, а после вовсе скрутилась в плотный шар.

Надеюсь, оно не хищное.

…хищное, хищное.

Что ж…

…тогда точно маме подарю.

Нежить, кажется, рассмеялась.

А мы все-таки выбрались, пусть последние часы пришлось ползти на четвереньках. Солнечный свет ослепил, а ветер показался упоительно сладким. Порыв его будто стер всю грязь и вонь подземелья, заставив нас очнуться.

И…

– Мы же никому не скажем? – без особой надежды поинтересовалась я.

Платье из лепестков апельсина дрожало на ветру, но осыпаться не собиралось. Оно вообще оказалось на диво прочным, любые дыры моментально срастались, грязь к нему не липла, а паутину, которой затянуло нору хода, платье, по-моему, просто сожрало.

Как-то вот…

– Боюсь, придется… – Эль щурился, глядя на солнце, и улыбался.

Так улыбался, что и мне захотелось смеяться.

Да что там смеяться: хохотать и плясать, кружится на этом треклятом камне, и плевать, что нависает он над пропастью и вообще… спуск выглядел весьма сомнительным. В том плане, что сомнительно было, что нам удастся спуститься.

– Ты никогда не задумывалась, откуда берутся боги?

Я покосилась на своего… гм, мужа… надо привыкать, похоже… или не стоит? Его матушка, надеюсь, сумеет разрешить проблему…

…или нет?

Если вдуматься, Эль – не худший вариант.

И…

…платье у меня было, водопад из белых лепестков тоже имелся… музыка, звучавшая в голове и смутно так знакомая, будто кто-то взял мелодию и перепел ее на свой лад…

Кольца.

Правда, сплетенные Элем из двух стебельков травы, но, глядя на хрупкое свое платье – в столице за этакую красоту удавились бы – я испытывала некоторые сомнения. Вот сдавалось мне, что стебельки эти и огонь с водой выдержат, и проклятий пару в придачу, причем без особого для себя ущерба.

– Это Мертвое эхо…

– Уже нет, – он присел на валун и вытянул ноги, откинулся, опираясь спиной на заиндевевшую скалу. – Оно разумно. И способно к разговору. Оно осознало себя. И осознает мир вокруг. Оно обладает силой достаточной для воплощения…

Это он про апельсины, да?

– Созданное им несет отпечаток высшей силы, – Эль поднял на ладони кружевной подол.

– То есть, мы встретили бога?

– Пока еще нет. Но уже скоро… еще несколько тысяч лет…

…что ж, у эльфов свои понятия о скором. Я же перевела разговор на то, что меня беспокоило именно в данный момент:

– Спускаться как будем?

А Эль стянул с шеи шнурок с лиловой бусиной и, смутившись, пояснил:

– Внизу она не сработала бы, там сила другая.

…ага, понимаю, почти божественная.

Эль протянул руку.

…а вот предупредить, что точка переноса на его особняк настроена, не удосужился.

…светлорожденная леди Алауниэль пребывала в весьма смятенном состоянии духа, что с ней в последнее время происходило непозволительно часто. И ныне причиной тому было не только исчезновение сына, чье неподобающее поведение вышло за рамки разумного, но и внеурочный визит свекрови.

Леди Алауниэль подозревала, что визит этот вовсе не случаен.

– Лето здесь жаркое, – в третий раз сказала она, старательно улыбаясь и наполняя хрупкую чашку цветочным чаем. – К тому же человеческие города так тесны, неудобны… право слово, мне жаль, что вы проделали весь этот путь…

…леди Эрраниэль чай пила.

И смотрела этак, снисходительно. Отчасти именно ее взгляд, который напоминал леди Алауниэль, что она вовсе не так уж идеальна, и заставил ее некогда поспособствовать отъезду семьи к людям. Благо, леди Эрраниэль была не в том возрасте, чтобы любить путешествия. А оставшаяся под сенью Пресветлого леса свекровь была вполне себе терпима.

Редкие же визиты следовало просто пережить.

– Что-то Торви выглядит бледновато, – сказала свекровь с упреком. – Похудел…

Упрек леди Алауниэль проглотила со всем возможным смирением. Лишь вздохнула:

– Он слишком увлекается работой.

– Дорогая, – снисходительно произнесла свекровь, соизволив пригубить чая, – нельзя мужчинам позволять увлекаться чем-то, они же, право слово, как дети… к слову о детях. Где мой внук?