Никогда больше вот так, без предварительного звонка и записи, я чиновников не принимал. Кстати, надо сказать, что по сравнению с советским временем чиновник постсоветский начал мельчать, причем резко. Я по убеждениям антикоммунист, но признаю: при коммуняках этого мельчания не было, чиновники, с которыми меня тогда жизнь сталкивала оказывались приличными людьми, не хапугами, они жили в обычных квартирах, с ними можно было разговаривать, что-то обсуждать. Многих из этих людей я бы с удовольствием взял на работу. Видимо, партийное сито работало эффективно – абы кто не становился каким-нибудь секретарем горкома. А все, что я видел спустя лет десять, уже людишки с бегающими глазками и потеющими ладошками, одни сплошные воровайки, которым нужно сегодня и быстро. Словом, случайные люди. Они срослись с силовым аппаратом и, конечно, могут какие-то головняки устроить, но как люди, как личности они из себя ничего не представляют.

Когда в административных кругах города сформировалось устойчивое мнение, что концерном руководят наглые, непримиримые, не особо разговорчивые, не желающие дружить люди, к компании перестали цепляться. Более того, оказалось, что очень многим людям в правоохранительных, административных органах не нравится сама система, в которой они вынуждены работать. Они проникались к нам уважением и нередко совершенно бескорыстно помогали. Мы таких людей называли «честные менты». Они реально были, с большим уважением к нам относились, потому что своими глазами видели, что в природе может существовать этот островок правильности.

Однажды у нас с прокуратурой возник очередной юридический спор – тут же к нам с проверкой прислали прокурора. Я с большим трудом, но все же уговорил его пойти посмотреть предприятие, само производство. Он зашел в первый цех скептиком, а вышел из последнего совсем другим человеком. Вообще другим. Он сам все увидел, проникся и осознал, каким трудом нам тут все дается. Мы до него достучались, я это понял, когда сидел с ним один на один в кабинете и он честно говорил мне: «Слушай, у меня, конечно, была команда “фас“, потому что ваши юристы пишут борзые письма». А я ему: «Так они не борзые, они ссылаются на закон и прямо вашему прокурору пишут, что ваше требование незаконно». Он: «Так нельзя с нами, вы же понимаете». Я: «Конечно, понимаю, но считаю, что наши юристы все делают правильно, обращая внимание служителя закона на то, что он не знает закон и что его действия незаконны, это же все аргументированно». Он: «По большому счету, ты прав, я буду волокитить, большего сделать не смогу».

У меня не раз и не два были такие ситуации, когда совершенно незнакомые люди звонили из органов и предупреждали, что завтра на предприятии будут маски-шоу: «Ребята, я вас знаю, у вас хорошее предприятие. У меня шурин там работает». Да что говорить, рядовые сотрудники приходили и, краснея, сообщали, что чекисты им предлагали вчера на нас написать.

Нам не нужно было никого подкупать и строить закулисную систему отношений, потому что в большинстве случаев оказывалось, что везде есть нормальные люди. Иногда просто необходимо это как-то в человеке разбудить, показать, что мы не жулики и не воры. Мы ж не партизаны, которые из-за кустов гранаты бросают. Мы реально занимаемся сложным делом и с большим уважением относимся к своим сотрудникам.

Очень многие иностранные компании попались на эту удочку: как только они открывали филиал в России, сразу начинали с людоедами по-людоедски строить отношения. Раз у вас в стране такие правила, мы попытаемся как-то подстроиться. Начиная с конца 80-х во многих немецких компаниях в статьях экспортного расхода была строчка непредвиденных бонусов – местных коррупционных затрат. Компания могла законно списывать взятки, выданные за пределами Германии, для продвижения своих товаров. И никто тогда криво не смотрел. У них там, в России, такие правила: не подмажешь – не поедешь, не заплатишь – не продашь. Хотя если вдруг в самой Германии кто-то чиновнику подарит, скажем, пару билетов в оперу – будет грандиозный скандал.

У нас в компании всегда была эта отчасти наивная вера, что добро и правда победят – как в детских фильмах. Может, этот наш фанатизм трогал сердца – не знаю. Но уверен, что в долгосрочной перспективе работает только такая стратегия: быть примером для других, показывая, что хорошая компания – такая, которая внутри себя гигиенична, чиста, не допускает коррупции. Если таких компаний будет больше в мире, всем станет лучше. Поэтому мы строили компанию так, как было удобно нам. И мы отлично понимали при этом, что мир вокруг не переделать. Но свою компанию переделать можно.

Самая питательная среда для предприимчивого человека – свободный рынок в мире капитализма. Я в это верю, хотя отчетливо вижу, как повсюду на глобусе расставляет свои флажки социалистическая раковая опухоль с ее лозунгами про равенство и справедливость.

Справедливость совсем не в равенстве. Французский философ, умница Кюстен, еще в начале XIX века написал в «Путешествии в Россию»: «Когда мы начинаем говорить “равенство”, всегда заканчиваем жесточайшим угнетением одних другими».

Справедливое общество опирается всего на несколько базовых принципов, которые должны быть закреплены в Конституции: свобода слова, железобетонная частная собственность, доминирование прав личности над любыми коллективными правами, неограниченное право личности распоряжаться собой. То, чего сегодня нет. Нам навязывают: курить – не курить, эвтаназия – не эвтаназия, аборты – не аборты, проституция – не проституция. Это право человека решать, как ему распоряжаться собой, своим телом, своим здоровьем, – только он может решать свою судьбу.

Общество не должно поддерживать иждивенцев. Каждый должен сам заботиться о себе. Только сам. Нужно минимальное центральное правительство, которое занимается исключительно вопросами охраны границ и взимания налогов. Я думаю, что большинство функций вообще должно быть передано в самые низовые уровни. Даже не в районные, а в какие-то маленькие сельсоветики-микрорайончики, где люди реально знают друг друга в лицо. Мне не понравился сельсоветик – я переехал в соседний квартал жить и там участвую в общественной жизни.

Основной принцип справедливого государства – верховенство закона: есть правила, и все по ним живут. Если правила разумны, если их ограниченное количество, то получается очень простой и комфортный мир – экономически эффективный и малозатратный. Это работает в любой системе. Если правил мало, то система самоорганизуется, а это значит, что процессы будут протекать легко – все как в бизнесе.

Есть знаменитая притча про стекольщика. Булочник из маленького городка поставил себе красивую витрину, но пришел мальчик-хулиган, кинул камнем в витрину – стекло разбилось. Булочник вынужден идти и за 100 долларов заказывать новую витрину. Сторонники государства говорят: «Смотри, как хорошо, вот булочник пошел, потратил 100 долларов на то, чтобы заказать у стекольщика витрину. Стекольщик получил деньги. Сделал витрину. Кроме этого, за работу получил еще человек, который будет вставлять это стекло. Получила компания, которая обеспечила сырьем и электричеством стекольщика. В общем, все довольны – ведь столько людей получили возможность заработать деньги». Вывод: мальчик, который разбил стекло, молодец, он создает рабочие места и помогает экономике.