политической и экономической системе СССР с момента революции большевиков в 1917 году».

Однако, как оказалось впоследствии, быстротечность инаугурации Горбачева вполне соответствовала кратковременности его президентства. В декабре 1991-го Горбачев оказался президентом распавшегося государства. Тогда в отсутствие Горбачева главы России, Украины и Белоруссии подписали Беловежские соглашения, а вскоре главы девяти бывших союзных республик — Алма-Атинскую Декларацию об окончательном прекращении существования СССР и урегулировании связанных с этим проблем.

День 25 декабря 1991 года стал последним днем его президентства. В 19 часов он выступил с прощальным словом к народу в прямом эфире Центрального телевидения, объявив о своем уходе с поста президента СССР «по принципиальным соображениям». Горбачев оказался первым и последним Президентом Советского Союза. Его президентство продолжалось 661 день.

К большой власти Михаил Сергеевич Горбачев приобщился рано. В 39 лет он стал первым секретарем Ставропольского крайкома партии. В 47 лет он уже — секретарь ЦК КПСС, в 49 лет — член Политбюро, в 54 года — генеральный секретарь ЦК КПСС, в 59 лет — президент СССР.

Никто из высших советских руководителей не имел столько государственных постов, сколько имел он: был и председателем Президиума Верховного Совета, и председателем Верховного Совета, и Президентом СССР.

Феномен Горбачева как высшего руководителя уникален во многих отношениях. По сути своей он, Горбачев, находясь на вершине власти, был скорее проповедником, трубадуром, витией, нежели руководителем в привычном смысле этого слова. Николай Иванович Рыжков, работавший с Горбачевым бок о бок почти все годы перестройки, высказал «крамольную» мысль о том, что Михаила Сергеевича нельзя даже с полным правом считать политиком, имея в виду его чисто проповедническую деятельность: «Перестройка — это часть нашей истории, а Горбачев — проповедник и оракул ее… Я не оговорился, назвав его проповедником перестройки. Он в полной мере обладал чертами именно проповедника, даже апостола — носителя идеи. А политик и проповедник — вещи малосовместимые. Политик просто обязан уметь власть употребить, иначе он ее потеряет».

С Горбачевым это в конце концов и случилось, потому что в очень многих ситуациях он предпочитал практическому действию стихию дискуссии, полемики, проповеди. Эту особенность Михаила Сергеевича отмечают многие.

Публицист Ф. М. Бурлацкий написал о Горбачеве так: «Его основная слабость была в неспособности употребить власть даже тогда, когда это было необходимо. Потому он так легко ее потерял. Он рожден был скорее как проповедник. Это скорее советник государя, чем сам государь».

Уникальность Горбачева как высшего руководителя состояла и в его беспрецедентном стремлении к компромиссам, к лавированию между взаимоисключающими позициями, к уступкам противоборствующим сторонам. Рыжков писал об этой особенности его политического характера: «Он постоянно шел на мелкие и не очень мелкие уступки то «правым», то «левым», балансировал на лезвии бритвы, и мне казалось иногда, что, поставь его на твердую почву, где искусство баланса излишне, он не сможет идти — настолько он привык к неравновесию».

В обширной литературе о Горбачеве есть оценки и прямо противоположные. К примеру, помощник Михаила Сергеевича А. С. Черняев охарактеризовал его как «человека цельного физически и духовно». Возможно, эта оценка относится к чисто человеческой ипостаси горбачевского «я», но никак не к Горбачеву-политику. Иначе, почему же тогда «левые» постоянно тянули его влево, а «правые» давали ориентир «направо». И те, и другие имели резоны делать это.

От Горбачева не раз требовали определенности позиций. Такие требования особенно усилились к концу его пребывания у власти. Характерный пример: в декабре 1990 года, когда в Москве открылся IV съезд народных депутатов, представитель депутатской группы «Союз» И. Петрушенко дал еженедельнику «Сын отечества» интервью, в котором попытался охарактеризовать лидера перестройки: «Михаил Сергеевич Горбачев еще раз доказал свое умение маневрировать на грани возможного между различными политическими силами. Но возможностей для такого маневра у Президента остается все меньше. Все чаще задается вопрос: с кем Вы, Михаил Сергеевич? Прежде чем идти в наступление, президенту следовало бы четко и определенно ответить на этот вопрос. Это позволило бы ему получить в парламенте политическую основу и соответственно действовать более решительно, чтобы спасти страну от развала».

Однако это были призывы из самой гущи политического противоборства, как бы из пучины политических страстей. Горбачев, конечно, слышал их, но он не мог одновременно не слышать и голосов, призывавших продолжать действовать по-прежнему. Западные «болельщики» Михаила Сергеевича не скупились на елей и фимиам в его адрес.

О заслугах Горбачева писали много и подробно: покончил с «холодной войной», добился исторических договоренностей с США в области разоружения, открыл шлюзы демократии и гласности в стране и в восточноевропейских странах, вывел советские войска из Афганистана, начал процесс воссоединения Германии, поднял на щит общечеловеческие нормы и ценности, освободил политзаключенных и вернул из ссылки А. Д. Сахарова.

Даже за короткое время своего президентства он получил огромное число международных наград и премий: Диплом почетного доктора гуманитарных наук университета Аляски, «Премию Фиджи», золотую медаль мира имени Отто Хана, титулы «Человек года», «Человек десятилетия» и т. д., и т. д. Апофеозом этого звездопада наград стала Нобелевская премия мира, которой его отметили 15 октября 1990 года.

В заявлении о ее присуждении, в частности, указывалось: «Норвежский Нобелевский комитет решил присудить Нобелевскую премию мира за 1990 год президенту Советского Союза Михаилу Сергеевичу Горбачеву за его ведущую роль в мировом процессе, который сегодня характеризует важную составную часть жизни международного сообщества».

Оценки деятельности Михаила Сергеевича внутри страны являлись не столь однозначными и позитивными. Достаточно сказать, что при выработке регламента работы открывшегося 17 декабря 1990 года IV Съезда народных депутатов была предпринята попытка внести в повестку дня вопрос о недоверии президенту Горбачеву. За это проголосовало 426 депутатов, против — 1288, не стали голосовать 58 народных избранников. Вопрос, таким образом, в повестку включен не был.

После избрания Б. Н. Ельцрша в мае 1990 года Председателем Верховного Совета РСФСР и в июне 1991 года — президентом России в стране сложилась ситуация уникального двоевластия. Это новое двоевластие, в отличие от того, которое пережила страна в 1917 году, вылилось в противоборство центральных и региональных (прежде всего, российских) властей. Его специфическим проявлением было противостояние части и целого. В контексте этого противостояния Горбачев поневоле стал одним из последних персонажей многоликой галереи деятелей отечественного двоевластия.

Попытки Михаила Сергеевича сохранить Советский Союз путем подписания нового Союзного договора были направлены не столько на спасение прежнего союзного государства, сколько на замену его неким подобием конфедерации или чем-то сильно тяготеющим к ней.

Вслед за августовским поползновением ГКЧП взять страну под свой контроль и его провалом, вслед за тем, как сторонники Ельцина без труда расстроили планы