Труп мага то и дело норовил слезть со спины гончей, и мне приходилось его поправлять. Как окажусь в Большой, сразу же пошлю за Салэм, а потом будем думать, что делать дальше с полученными показаниями.

К сожалению, просто сбросить тело в придорожную канаву и притвориться, будто меня это не касается, нельзя.

Увы, все случилось на моей территории, и я обязан буду отчитываться, если в дело вступит граф. А так у меня будет бумага с чистосердечным признанием главаря нападавших, заверенная искоренителем Аркейна. А то ведь без официального документа можно из свидетеля перекочевать сперва в подозреваемого, а затем и вовсе в главного виновника.

Это только в сказках наделенные властью хотят добиться справедливости. Я нисколько не сомневаюсь, что если Равен Второй решит, что меня выгоднее списать в расход, чтобы не тревожить осиное гнездо оппозиции, например, на моей шее быстро затянется петля. Да что там оппозиция! Даже мой собственный клан может «посоветовать» кому надо избавиться от бастарда, за которым никто не стоит.

На счет шаткости своего положения после чтения родовых записей я не обольщался. Остаткам клана Шварц куда как проще придушить меня, чтобы прибрать к рукам осиротевшее баронство, чем налаживать связи. Они не могут не понимать, что сейчас мы друг другу чужие, и никаких родственных чувств между нами нет, а мое происхождение ставит пятно на их угасающей репутации.

К тому же с моей смертью активы нашей ветви рода отходят клану, а сумма там пусть и не слишком большая, однако ее вполне хватало нескольким поколениям моих предков, чтобы ничего не делать на своей земле и жить исключительно на дивиденды.

Забрезжил рассвет, подсвечивая поднимающиеся от влажной почвы клочья быстро редеющего тумана. Мы выбрались из леса и теперь двигались по дороге между обширными полями. Часть из них стояла неиспользованной — крестьяне давали почве отдохнуть после посевов. На следующий год какую-то долю заменят соседними.

Деревенские дома уже показались на горизонте, и я мог различить мелькающих между постройками людей. Торговый поселок вставал чуть позже остальных моих деревень. Хотя часть работников уже потянулась к полям, вооружившись примитивным инструментом.

Как раз этих своих подданных я и встретил первыми.

Густав подобрался, поправил накидку, проверил, как висит на седле оружие — не для удобства, а чтоб заметно было, перед смердами едет воин.

Ченгер молча топал вперед, не обращая внимания на презренных людишек, а вот я остановил гончую загодя. Вид у моего транспорта жуткий до ужаса, и Агата мне это уже продемонстрировала. Смотреть, как падают в траву мои же подданные, мне не улыбалось.

Маска была на мне, так что я выждал немного, пока народ ее заметит. Наша процессия к этому моменту уже была окружена спереди широкой дугой любопытствующих. Но никто не кричал от страха и в обморок не падал. Мужики снимали шапки и кланялись, приветствуя своего господина.

— Ваша милость, — нестройным хором произнесли они, украдкой поглядывая на девушку, которую нес Ченгер.

При этом, судя по лицам, они ее признали, и ничего хорошего сказать о дочери барона не могли. А это еще один плюс в пользу решения не связывать свою судьбу с девчонкой. Если чужие крестьяне смотрят вот так, с нескрываемым презрением, то как станут глядеть свои?

— Кто-то один сбегайте в деревню, сообщите, что я приехал, как и обещал, — распорядился я, оглядывая собравшихся, и указал на стоящего чуть в стороне мужика. — Вот ты беги. А остальные, если у вас есть дело ко мне, приходите, когда закончите дневные работы. Я в Большую прибыл на несколько дней, со всем успеем разобраться.

Крестьянин подорвался с места так быстро, будто у него за спиной реактивный ранец включился. Заметив это, народ расслабился и как-то даже дышать легче стало. Меня здесь все-таки признали, и осознавать это было неожиданно приятно.

Будем надеяться, у меня не будет здесь горы дел, которые нужно в срочном порядке решать. Иначе действительно придется задержаться, а я не планировал застревать в Большой дольше необходимого. Тут в каждом поселке проблем по гланды, никаких нервов не хватит все это разгрести. Но хотя бы основное…

Увы, моим ожиданиям пришлось разбиться о суровую реальность. Работы для барона в деревне оказалось куда больше, чем я мог представить в самом страшном кошмаре.

* * *

Дом старосты деревни Большой.

Агата сидела на кровати, вяло ковыряясь ложкой и ножом в тарелке.

Хорошо приготовленное запеченное со специями мясо со свежими овощами, щедро посыпанными травой и солью, легкое вино. Еще совсем недавно такой ужин мог бы порадовать четвертого ребенка барона Черноземья, но после случившегося Агате казалось, что вся ее прошлая жизнь была лишь иллюзией.

Бастард, о котором она думала с таким презрением, оказался ничуть не хуже рыцаря из романов, который приходит спасти принцессу от похитителей в самый последний момент. Но себя девушка принцессой не считала, а в честь и достоинство окружающих верила еще меньше. У нее был долг перед отцом, родом, кланом, но и только.

Она даже подозревала, Киррэл потребует ее руки в качестве благодарности за спасение из ужасного положения, в котором будущая баронесса оказалась. И Агата весь день готовилась весь день к разговору, старательно подбирая аргументы, почему она не подходит на роль хозяйки такого захолустья, как Чернотопье.

Однако все пошло не так, и вот теперь девушка задумчиво передвигала куски мяса по тарелке, не понимая, чего ждать дальше, и перебирала в памяти разговор, состоявшийся меньше часа назад, когда Киррэл наконец-то смог уделить спасенной немного времени, оторвавшись от общения со своими подданными.

Огромный, как медведь, с могучими руками — наверняка пальцами подковы ломает — и этой устрашающей маской на лице, он одновременно и наводил на нее ужас, и в то же время оставался холоден и безразличен, хотя видел ее в одной ночной рубашке, едва ли не голую. Ему было… все равно?

— Рад, что вы пришли в себя, Агата, — заявил он, вламываясь в комнату не постучавшись.

Эта его бесцеремонность сразу же напомнила дочери Блэкландов о тех ужасных минутах, что она провела в лагере пленителей, когда ее мнение не имело значения, а чудовищно опасным маг, кривясь и усмехаясь, рассказывал, как отдаст ее своим грязным дружинникам, если Агата не согласится добровольно выйти замуж за барона Райдера.

— Как вы себя чувствуете? — тем временем спросил Киррэл, садясь на единственный стул в комнате. — Надеюсь, вы помните, что не стоит бросаться на меня с ножом?

Его голос звучал так, будто парень рычал, но Агата обладала пусть и слабым, но даром ветра, а потому легко распознала искажающее звук заклинание, наложенное на маску барона.

— Благодарю, ваша милость, мне намного лучше, — присев в поклоне, отозвалась она, смотря в пол, как того требовал этикет. — Но могу я узнать, что вы хотите от меня в благодарность за спасение?