Из дамской комнаты вышла Ольга и вопросительно посмотрела на Мешка. Спрашивая глазами: «Нам как, уже можно вернуться? Или еще подождать?»

— Всё, Геннадий Антонович, — подвел черту Андрей. — Можешь быть свободен. Пока.

Удивлению Трефилова не было предела:

— Как? А разве вы не будете меня… арестовывать?

— Я сказал, уйди с глаз моих! — перекосивившись от нахлынувшего на него чувства омерзения, рявкнул Мешок. — После договорим.

— Давай-давай, топай. Пока твои девки не порвали тебя на клочки на тряпочки, — насмешливо прищурился Холин.

Ужаснувшись подобной перспективе, Трефилов принялся торопливо вылезать из-за стола.

— Только не вздумай сбегать, — предупредил Мешечко. — Этим поступком ты лишь усугубишь свою карму. А она у тебя сейчас… Хреновая, короче, у тебя карма.

Рачительный Холин обвел взглядом принесенные официантом закуски и как бы невзначай поинтересовался:

— Дружище, а ведь нехорошо это.

— Что нехорошо? — втянул голову в плечи Трефилов, ожидая очередного разоблачительного удара.

— Ты девушку в ресторан на обед пригласил. Так?

— Так.

— А сам уходишь, не расплатившись. Вот я и говорю, нехорошо.

Геннадий Андреевич пошарился в бумажнике и выложил на стол тысячную купюру:

— Теперь я могу уйти?

— Нет. Не можешь.

— Почему.

— Потому что к девушке неожиданно присоединились две подруги. За себя, так уж и быть, мы с Андреем Ивановичем расплатимся сами.

Трефилов покорно присовокупил к выложенной тысяче еще две схожие по номиналу бумажки.

— Вот это по-нашему, по-гусарски! — удовлетворенно крякнул Холин. — Всё, теперь свободен. Ступай — и не греши больше.

Бесконечно несчастный, сгорбленный и раздавленный журналист-неудачник уныло поплелся на выход. Привыкшему за годы нескончаемой конкурентной борьбы за выживание к беспринципности, а порою и жестокости по отношению к коллегам по профессии, Трефилову сейчас было невыносимо жаль. Нет-нет, жаль вовсе не по собственной глупости содеянного.

Ему было невыносимо жаль себя…

— …И что же нам теперь делать? — отчаянно спросила Цыганкова, дождавшись, наконец, момента, когда мужчины окончательно насытятся.

После того как с уходом Трефилова девушки вернулись за стол, Мешечко, предваряя неминуемые расспросы, объявил, что для начала им следует хорошенько подкрепиться. Поскольку они с Холиным за сегодняшний день «ничего, окромя кофе и сигарет, еще не ели». А когда «мы ем — мы глухи и нем». Так что последующие двадцать минут представительницы прекрасного пола, которым в свете состоявшихся драматических событий кусок в горло не лез, провели в томительном ожидании и в гнетущей тишине. Нарушаемой разве что бухтением подвешенного к потолку заведения телевизора.

— Что делать? — переспросил Андрей, вытирая рот салфеткой и расслабленно откидываясь к мягкой спинке диванчика. — «А вот это вопрос! Ты же меня, Шарапов, без ножа этим вопросом режешь!» Но если серьезно — тема фиговая. В понедельник мы с шефом должны лично докладываться по ней Владиславу Юрьевичу. И что прикажете докладывать? К вам приезжала программа «Розыгрыш»? Первое апреля затянулось? Сотрудники Обнорского развлекаются?

— Кошмар! — схватилась за голову репортерша Иванова. — Стыд-то какой!

— А если за эту историю пронюхают эфэсбэшники, они этого вашего Трефилова запросто могут до кучи. Окучить, — подлил масла в огонь Холин.

— А я, если про эту историю узнают конкуренты «Явки с повинной», уверена, что их восторг будет неописуемым, — вколотила последний гвоздь Прилепина.

— Но лично я, Ольга, считаю, что так им и надо. Пущай огребают. А то — не редакция популярной газеты, а самый натуральный детский сад. Ясельная группа.

— Андрей Иванович! Придумайте что-нибудь! Я знаю, вы можете! Пожалуйста! А я… А мы для вас за это… Любое желание!

— Три, — напомнил Холин. — Я говорю, в сказках обычно три желания исполняют.

— Хорошо. Андрей Иванович, я согласна. Пусть будет три!

Горящие Машины глаза затянулись чарующей поволокой. Она посмотрела на Мешка ТАК, что со стороны мимолетно показалось, что если Трефилов и преувеличивал, рассказывая о «методах работы» Маши Цыганковой, то не слишком. Заметив, как чары девичьего гипноза медленно, но верно начинают действовать на Андрея, Прилепина поспешила вмешаться:

— Если за оставшиеся четыре дня мы не сможем придумать удобоваримую версию, начальнику Главка придется рассказать всю правду. Какой бы дурацкой она ни была.

— Андрей Иванович! Но ведь вы придумаете такую версию? — продолжала «колдовать» Маша.

— Обязательно. Мы постараемся, — не отводя глаз от красотки-журналистки, зомбировано кивнул Мешок.

— А ну, тише все! — рыкнул Холин, неожиданно вскакивая.

Он метнулся к барной стойке, схватил пульт от телевизора и прибавил громкость продолжавшего «бухтеть» телевизора на максимум делений:

«…Я напоминаю, что 43-летний Аслан Агарагимов, известный в криминальных кругах под кличкой Багги, был застрелен сегодня ночью в подъезде собственного дома по улице Фурштадтской, — беспристрастно вещал диктор. — Неизвестный преступник произвел по нему пять выстрелов предположительно из пистолета ТТ. Возбуждено уголовное дело по статье «умышленное убийство»… А теперь — к другим новостям. Ликвидирован прорыв тепломагистрали в Центральном районе города…»

— Всё! Пипец котенку! — с плохо скрываемым злорадством потер руки Григорий. — Знавал я его, Агарагимова. Лет эдак пять назад самолично доводилось задерживать. Мерзота, я вам скажу, редкостная!

— А знаете что, ребята?! — взволнованно сказала Ольга. — Мне кажется, у нас появилась удобоваримая версия…

Докончить она не успела, так как в следующую секунду через парадный вход, игнорируя недовольные окрики охраны, в ресторацию ввалился… Вучетич. Выражаясь высокопарным штилем, лица на нем в данный момент не было. А если и было, то совершенно убитое и потерянное. Недовольство же охраны вызвал тот факт, что Виталий вошел в зал, волоча за собой тот самый деревянный армейский ящик. Всем своим видом сейчас он напоминал добровольца, вызвавшегося в одиночку слазать на передовую, отбить у противника ящик со снарядами и доставить его к своим.

Издалека заприметив в компании «своих» Таню Иванову, Вучетич наградил ее взглядом, от которого репортерше сделалось жутковато. Настолько, что она, ища защиты, невольно вцепилась в рукав Гриши Холина. Между тем Виталий допер «снаряды» и, утирая пот со лба, устало плюхнулся на диванчик. Молча схватил недопитую бутылку минералки и опустошил ее в три глотка. Всё это время обалдевший народ наблюдал за ним с удивлением, граничащим с потрясением:

— И что означает сей перформанс? — первым оправился от шока Андрей. — Ты нашел один из загадочно пропавших чемоданов с компроматом Руцкого?