есть другое предложение, – говорю, глядя ему в глаза.

– Чего? Какое предложение?

– Мы уйдем вместе, – нервно сглатываю, но не отвожу взгляда.

В общении с дикими животными нужно быть спокойной. А Камушкин сейчас явно на взводе.

– Нахрена ты мне сдалась? – он исподлобья разглядывает меня.

– Ну, тебе же нужны деньги? – говорю мягким тоном.

– Деньги нужны. А ты мне зачем?

Я объясняю как ребенку то, что уже тысячу раз продумала у себя в голове:

– Я не смогла достать денег, потому что Макс не хранит дома наличку. Но у меня есть тайный счет в банке на твое имя.

Я, конечно, безбожно вру. Какой счет? Какие деньги? Но он меняется в лице. Неужели поверил?!

– На мое имя? – прищуривается.

– Да, – слежу за его реакцией, чтобы не сделать ошибку. – Я подумала, что это хорошая идея. Вдруг со мной что-то случится во время родов? Ну, знаешь, всякие страхи беременных. Что ты будешь делать с ребенком, если все активы записаны на меня, а доступ к деньгам наследники получают только через полгода, после…

Не хочется произносить это слово. Но Камушкин понимает меня. В его взгляде что-то меняется.

– Хочешь сказать, – начинает он медленно, – что никакой амнезии нет?

Я застываю с открытым ртом. Вот этот момент я не продумала… и что теперь делать? Лепечу что-то невразумительное в надежде оправдаться:

– Ну… до нашей встречи ничего не помнила. Но когда увидела фотки у тебя в телефоне… начала вспоминать. Вот, про счет вспомнила…

Камушкин перебивает меня:

– Врешь, сучка. Нет у тебя никакого “тайного счета”. Все бабло через меня проходило, и я лично, своими руками распределял финансы. Забыла? Ты сама передала мне полный контроль!

Пока я пытаюсь осознать эти слова, он с силой хватает меня за плечо.

– Решила меня обдурить? – рычит мне в лицо. – Говори, что ты задумала?

Морщусь от нахлынувшей боли. Невольно хватаю его за руку, рукав моей куртки задирается и браслет показывается наружу.

Взгляд Камушкина прикипает к моему запястью.

– Так-так-так, – ухмыляется он. – Что это у нас здесь?

– Пусти! – шиплю, когда он выворачивает мне руку.

– Ти-и-ише! Ты же не хочешь чтобы сюда вломился громила, которого твой мажорчик приставил, и всю правду узнал? Как, думаешь, твой Максик поступит, если узнает, кто ты на самом деле? Или он все знает и покрывает тебя?

Камушкин свободной рукой гладит меня по щеке. От этой пугающей ласки я в панике закрываю глаза.

– Нет, не знает, – шепчу, – не трогай его, он вообще ни при чем.

– А знаешь, что, Настенька, – он сильнее сжимает мою руку. – Похоже, твой мажорчик тобой дорожит. Браслетик-то не дешевый. Не сто косарей зеленых, конечно, но на первое время мне хватит.

– Нет! Не смей!

Я пытаюсь вырваться, но ничего не получается. Свободной рукой инстинктивно прикрываю живот. Только бы не ударил! Нельзя чтобы он ударил меня в живот!

– Не рыпайся!

Камушкин толкает меня к стене, прижимает и срывает браслет.

На миг филигранные звенья впиваются в кожу. А затем порванный браслет оказывается в кулаке Камушкина.

Я сквозь слезы смотрю на красный след, оставшийся на руке.

– Слушай сюда, – Камушкин снова склоняется надо мной, – вякнешь хоть слово своему мажору, и я сдам тебя с потрохами. Запомнила?

Я в панике киваю. Все что угодно, лишь бы он оставил меня в покое!

– Вот и умница.

Он хлопает меня по щеке и выходит за двери.

Я смотрю на следы от браслета и плачу.

Это же был подарок Макса. И плевать, что еще утром я обиделась и всерьез собиралась сбежать. Сейчас я хочу вернуть свой подарок!

* * *

Вылетаю на улицу и врезаюсь в Рената. Он удерживает меня за плечи:

– С вами все в порядке? Нужен врач?

– Нет, нет, – шепчу, глотая слезы, а сама пытаюсь отыскать в толпе серую куртку.

Но Камушкин как сквозь воду провалился.

– Ася! – ко мне несется Мира.

Я нервно хватаю и прижимаю ее к себе. Девочка в ответ обнимает меня.

– Что он сделал? – спрашивает охранник.

– Кто? – недоуменно смотрю на него.

– Тот мужчина, который вышел перед вами. Вы с ним разговаривали?

Он внимательно смотрит на меня.

Надо как-то отвести его подозрения.

– Он просто немного меня напугал.

– Ладно, – Ренат продолжает смотреть. – Но мне придется доложить об инциденте. Это входит в мои обязанности.

– Да, хорошо, – густо краснею. – Давайте вернемся домой, а то мне что-то нехорошо.

Жар печет щеки. Теперь придется врать Максу. Я не смогу сказать ему правду.

И браслет жалко. Только сейчас до меня доходит, что это украшение могло быть моим пропуском в будущее. Но я все потеряла.

* * *

Мне кажется, я все больше и больше запутываюсь во лжи. Не помню прошлого, но теперь знаю его – и молчу. Боюсь сказать Максу. Боюсь, что он просто вышвырнет меня. Отправит к этому Камушкину.

Я трусиха. Но я боюсь не только за себя.

Машинально поглаживаю живот.

Я боюсь за своего ребенка. Не важно, кто его отец – Камушкин или кто-то другой. Прежде всего это мой ребенок. Я его мать. Я должна о нем позаботиться...

Мира пытается меня развеселить. То в куклы играет рядом, делая всякие забавные сценки, то пазлы складывает, то представляет, что она балерина и певица одновременно.

Я постепенно поддаюсь ее обаянию и расслабляюсь.

Но вечером возвращается Макс, и у меня внутри все сжимается.

Едва уложив Миру, я спешу в свою комнату. Ссылаюсь на усталость и прячусь, как улитка в ракушку.

Прислушиваюсь к затихающим шагам в коридоре. Татьяна Ивановна еще после ужина ушла, Мира спит, Макс поднялся к себе.

Все, можно сходить в туалет.

Я уже давно хочу, но терпела. Боялась выйти и наткнуться на Макса. Я не выдержу, если он начнет меня расспрашивать о том, что случилось. Ведь Ренат наверняка ему все рассказал. Хорошо, что он про браслет не знает…

Осторожно толкаю дверь. Но она вдруг сама распахивается. Я едва не налетаю на Макса.

– Ой, что ты здесь делаешь? – пячусь и прячу руки за спину.

Только бы он ничего не заметил!

– Ася, ты чего? – Макс хмурится.

– Э-э-э… просто иду в