— Это ко мне, — он окидывает взглядом мои мучные шорты и машинально стряхивает с бедра муку легким шлепком, а потом, словно опомнившись, хмурится и открывает дверь. Водитель Хасанова передает ему три огромных пакета и пятилитровку воды, которую я заказывала, и откланявшись уходит.

Арман закрывает дверь, а я поблагодарив мужчин, забираю воду и уношу на кухню. Безумно хочется все оставить и пойти побыть с сыном, понаблюдать за Хасановым, но я понимаю — они нашли общий язык и я скорее всего буду только мешать их общению. Поэтому методично размешиваю тесто, вспоминая в какой шкаф убрала блинную сковородку.

Минут через пятнадцать кухня заполняется ароматом свежезаваренного кофе и оладий, и я кричу мужчинам, чтобы шли завтракать, точнее уже обедать, но никто не приходит. Хмурюсь, дожариваю оладьи и иду в комнату к сыну, но мужчин там нет, и я недоуменно оглядываю детскую.

Из ванной доносятся голоса, и я вхожу туда и застываю на пороге, не зная плакать мне, орать или смеяться.

Арман снял мой желтый халат и бросил его на пол, чтобы тот впитал лужу, и сейчас мой бывший муж стоит в одних трусах и откручивает старый кран неизвестно откуда взявшимся инструментом.

Сережа стоит рядом, держа еще один разводной ключ, и сосредоточенно наблюдает за Арманом. А я как загипнотизированная впиваюсь взглядом в широкую спину, под загорелым атласом кожи которой бугрятся мышцы.

— Подержи тут, — Арман кивает, и Сережа сосредоточенно выполняет его просьбу, а Хасанов легко снимает смеситель с торчащих из стены труб и отдает Сереже. — Можешь его выкинуть, и узнай у мамы, есть у нее герметик?

Сынок кивает, и разворачивается к выходу, а я подавляю улыбку, видя, как он серьезен и сосредоточен.

— Мам, есть у нас гемре…гере…

— Герметик, — медленно тяну, следя чтобы Сережа мог прочесть по моим губам это слово. — Боюсь, что нет…

Развожу руками, и Арман бросает в мою сторону короткий взгляд и вдыхает.

— Ладно, попробую без…

Забираю протянутый Сережей сломанный кран и стараюсь не смотреть на полуголого Хасанова, который сейчас безумно притягательно выглядит. И дело даже не в том, что он без одежды. Тут другое. Никогда не подумала бы, что он вообще умеет делать нечто подобное. Разве человеку его круга не проще нанять слесаря и не разбираться с сантехникой самому? Боже, надо остыть!

Иду в кухню и толкаю в мусорное ведро остатки старого смесителя, чувствуя как щеки пылают. Если каждый раз, думая о бывшем муже, я буду краснеть, люди решат что у меня температура…

— Мам, вот еще… — Сережа протягивает мне обломок носика, и его я тоже выбрасываю и киваю на стоящие на столе оладьи.

— Поешь мой рыцарь, — наклоняюсь и целую темноволосую головку, но сынок отрицательно мотает головой.

— Я помогаю Арману, — и убегает из кухни в ванную, а я остаюсь одна, в легкой растерянности глядя вслед сыну.

Арман обладает безусловным даром располагать к себе детей…

Ангелина входит в ванную, когда я заканчиваю привинчивать кран. Сережа ни на минуту не отходит от меня, и сердце сжимается, когда думаю, что парень всю жизнь рос без отца. А ведь он такой активный и подвижный. Как губка впитывает новую информацию, и уже наизусть знает названия инструментов, которыми мы сняли старый смеситель и прикрутили новый.

— Ну всё, можно проверять, — выпрямляюсь и перевожу взгляд на Ангелину, и она кивнув уходит, чтобы включить воду. Слышу легкий шум в трубах, и со стороны холодной воды под незатянутой гайкой набегает струйка. — Стой, закрой обратно! — вода прекращает течь, Ангел закрутила барашек, и я беру ключ и коротко объяснив Сереже, что собираюсь делать, закручиваю гайку туже. Вот так не должно течь. — Открывай.

Снова шум в трубе, и спустя секунду из крана начинает течь вода, Сережа взвизгивает от восторга, а я удовлетворенно киваю и закрываю воду.

— Порядок, ты молодец! — треплю темные волосы на макушке сына и перевожу взгляд на вошедшую Ангелину. — Прости за халат…

Она отмахивается и присаживается около ванной, сдвигая дверцу, за которой стоит ведро.

— Я протру пол, вы пока можете позавтракать, — ее шорты по-прежнему в муке, и я старательно вытираю вымытые руки полотенцем, разглядывая ладони. Черт бы побрал эти шорты!

Сережа выскакивает из ванной, а я медлю, дожидаясь когда Ангел достанет ведро и тряпку и выпрямится.

— Завтра день его рождения, — вешаю полотенце на крючок и все-таки перевожу глаза на бывшую жену. — Есть мысли, как отметить?

Она косится на дверной проем, а потом понизив голос заговорщически шепчет.

— Я думала устроить праздник в аквапарке. Либо можно сводить его на аттракционы. Не знаю, — жмет изящным плечиком, вопросительно глядя на меня. — Присоединишься?

Еще спрашивает…

— Ты не против, если я возьму на себя завтрашние хлопоты? — расправляю плечи, и Ангел прочищает горло и отводит глаза, а мне в голову совершенно внезапно приходит мысль, что она избегает смотреть на меня. Точнее, смотреть ниже моего подбородка. — Я все устрою, вам нужно будет просто прийти.

— Ладно, — удивительно быстро соглашается, а потом произносит фразу, от которой желание закатить глаза становится невыносимым. — Скажи, сколько я должна тебе за новый смеситель?

— Брось, это ни к чему…

— Но я настаиваю! — снова перечит, и кошачьи глаза озаряются заразительным упрямством. — Мне будет спокойнее, если мы сохраним дружеские отношения хотя бы ради Сережи, и я не хочу чувствовать себя обязанной… Пожалуйста, Арман.

Мое имя в ее устах звучит по-особенному, и если бы Ангелина не проявляла упрямство, я бы искренне наслаждался ситуацией.

— Тогда выставь мне счет за кофе, которым обещала меня напоить, — не остаюсь в долгу, и малышка сдается.

— Ладно. Спасибо… — опускает подбородок и качает головой, а потом отходит к раковине, чтобы набрать воды. — Оладьи стынут.

Подавляю улыбку и выхожу из ванной, чувствуя себя удивительно счастливым.

Малышка, мы с тобой просто молодцы.

Вхожу в кухню, слыша веселый смех. В нем сплетаются два голоса: грубый и низкий, и звонкий детский, и поджимаю губы, когда вижу, как мужчины поглощают мои оладьи, наперебой макая их в миску с вареньем. Их шутливая борьба выглядит так забавно, что я невольно залипаю, забыв о том, что хотела сделать.

— Мам, ну ты закончила с ванной? — Сережа произносит сбивчиво, потому что рот занят оладушкой, и я поджимаю губы и с укоризной на него смотрю.

— Когда я ем, я глух и нем, да любимый? — моя реакция однако не очень-то наводит дисциплину за столом, но Арман ловит взгляд Сережи и молча кивает, подтверждая что мама вообще-то права. — Закончила, сейчас просушу одежду и…