Едва ли потом мне поможет даже Бродяга.

Черт возьми, я старалась быстро ходить между столиками, глядя лишь себе под ноги, но буквально кожей чувствовала на себе его навязчивый, тяжелый, раздевающий взгляд, пока комментатор этого боя вещал откуда-то из колонок, что любой желающий может опробовать свои силы в бое с непревзойденным победителем, свергнуть с престала которого еще не смог никто.

Неужели этот полоумный мужчина искренне думал, что среди посетителей найдется хоть один во всю голову больной, кто войдет в клетку и встанет напротив того, кто заработал только за эту ночь пару мешков денег тем, что делал из человека кровавую тряпочку, которую потом поспешно уносили какие-то люди на носилках?!

Я уже ненавидела столики в каждом ряду, начина с седьмого, потому что они были ближе всего к рингу…и ходящему там Бродяге, который спокойно курил и щурился, раздевая меня своими наглыми глазами, словно вокруг него не было толпы людей, что снова жаждала битвы, крови и боли, готовые платить за это еще и еще.

Поставив последние наполненные стаканы за столик номер девять, и резко развернувшись на каблуках, чтобы уйти, как можно быстрее, не поднимая глаз на Бродягу и его разъедающий меня взгляд, я поняла, что не могу сделать и шага вперед.

Нет, меня не контузило от его совершенно животной харизмы и этой опаляющей сексуальности, которая граничила с животной похотью.

Я не могла сдвинуться с места физически, потому что за подол и без того короткой юбки меня держал какой-то тип, ухмыляясь и рассматривая не слишком-то прилично.

— До скольки работаешь? — пробасил он, не отпуская юбки, даже когда я дернулась, не боясь, что часть пышного подюбника останется в его руке.

— Вы в это время уже будете спать, — сухо отозвалась я, снова пытаясь вывернуться из его руки, понимая, что этот ответ ему явно не понравился, когда мужчина с силой дернул меня ближе к нему, отчего я пошатнулась и проехала на каблуках по паркету.

— Тебя не учили, что дерзить клиентам нехорошо? — усмехнулся этот тип, с интересом подавшись вперед и не давая мне возможности отодвинуться от него.

— А вас не учили, что заигрывать с обслуживающим персоналом неприлично и явно унизительно для такого выскородного типа, как вы?..

Вообще-то эту фразу можно было рассмотреть даже как своеобразный комплимент, вот только у того, чье АйКью ниже улитки в период спаривания, шансов увидеть в словах что-то скрытое и явно положительное было равно полному нулю.

Гнусный тип резко отпустил подол, отчего я свалилась как раз между столиков, пробороздив коленками паркет и даже умудрившись разбить их в кровь, подумав почему-то лишь об одномс явным облегчением — ничего не разбила, кроме себя.

И все было бы не так плачевно и унизительно, если бы на этом все и закончилось, и этот мужчина не поднялся бы со своего места в тот момент, когда я пыталась подняться на ноги, упираясь руками в пол, обхватывая меня сзади за бедра и с гнусным хохотом подвигав весьма характерным движением своими бедрами, отчего я снова полетела вперед раздавленная и униженная под его рык:

— А теперь представь, как я трахаюсь!

Я не могла себе позволить разрыдаться оттого, как все его дружки хохотали, рассматривая меня, и комментируя нагло издеваясь, как он заловит меня ночью после работы и покажет все в подробностях, после чего я буду бегать за ним, как ручная собачонка.

Я старалась сохранить последние крохи гордости, пытаясь подняться с колени так, чтобы лишний раз не светиться трусиками перед всеми, когда меня снова бросило в холодный пот, оттого, что Бродяга, словно заправский горилла, ловко цепляясь пальцами за сетку клетки, добрался до самого верха, просто напросто спрыгивая вниз в зал и двинувшись прямо к нам.

БЕДА!!!

По маниакальному блеску его диких глаз можно было понять сразу же, что он нашел себе нового солдатика в синем углу ринга, которого можно лупить и ломать, как только душе угодно.

Лишь когда Бродяга дошел до нас под стихшие голоса мужчин в зале, которые вытягивали шеи, чтобы все рассмотреть получше, готовя новые деньги для нового шоу с расчлиненкой и человеческой отбивной, я вдруг увидела, что он ходил босой и на его груди болталась та самая армейская подвеска.

Он молча протянул мне руку, легко поднимая с пола, и кивая куда-то за мою спину напряженно и тяжело:

— Иди в уборную.

Если бы я только знала, где она находится!

Но я не то, что возразить, даже пикнуть не посмела бы, послушно зашагав вперед и вздрогнув, когда на моем пути возникла мощная фигура, которая дыхнула сверху уже знакомым голосом:

— Идем, крошка. Больше тебя никто не тронет.

Зак!

Прижавшись к его груди, я торопливо зашагала вперед, слыша за спиной приглушенный, насмешливый и вместе с тем тяжелый голос Бродяги, который явно обращался к тому мужчине:

— Давно ходишь сюда?

— …четыре месяца, — и правильно, что тот наглый тип стал слегка заикаться.

На его месте я бы тоже с трудом могла говорить, когда эта машина для расчлинения и убийства стояла рядом, прожигая его глазами, в которых не было ничего хорошего, — я…я…твой большой фанат, Бродяга. Таких бы бойцов как ты в профессиональную лигу и…

— Помнишь, какой был рекорд в прошлом месяце? — уже у двери туалета, когда Зак отпустил меня, отступив в сторону я увидела Бродягу, который потер свои сбитые в кровь кулаки, улыбнувшись как всегда очаровательно, но так хищно, что я бы на месте того мужчины просто убежала сразу же.

Кажется, мужчина подумал о том же, когда переступил с ноги на ногу, покосившись на своих вмиг притихших друзей в поисках поддержки, которую так и не дождался.

— У-уложил одного тремя ударами.

— Точно. Хочешь, поставим новый рекорд?

Ответить мужчина не успел, потому что рекорд был поставлен.

Двумя ударами.

Слева и справа, отчего тот трупом рухнул на паркет, где еще минуту назад была я, глухо застонав и явно не в состоянии что-то сказать со сломанной с двух сторон челюстью.

— А это бонус, — усмехнулся Бродяга, склоняясь над корчащимся мужчиной, чтобы с силой наступить на его бедро, отчего послышался хруст и нечленоразделый вопль, под смешок Бродяги, который склонился над ним, прорычав довольно и насмехаясь:

— А теперь представь, как трахаюсь Я!

Зак рядом со мной хохотнул в унисон с хохотом остальных мужчин на этом этаже, включая даже охранников, когда никто не пытался помочь несчастному типу, который корчился от боли, не в состоянии даже позвать на помощь врачей.

Вот только и мне стало не до него, когда Бродяга зашагал прямиком ко мне, отодвигая со своей дороги Зака и запихивая меня в небольшой туалет, отделанный светлым кафелем с одной кабинкой и раковиной под большим зеркалом.