Всеобщее поклонение совсем не вскружило голову мистеру Дарлингу — напротив, он стал ещё милее. Высунувшись по пояс из конуры, он поговорил с миссис Дарлинг о своём успехе у публики и успокаивающе похлопал её по руке, когда она выразила опасение, что он может загордиться.

— Это могло бы случиться, если б я был слабым человеком, — сказал он. — Ах, лучше бы я был слабым человеком!

— Но, Джордж, — спросила миссис Дарлинг робко, — ты ведь не перестал раскаиваться, правда?

— Нет, конечно, милая! Взгляни, как я казню себя: живу в конуре!

— Тебе ведь это не по душе? Правда, Джордж? Ты уверен, что это не доставляет тебе удовольствия?

— Дорогая моя, что ты говоришь?!

Можешь не сомневаться, она тут же попросила у него прощения; потом его стало клонить ко сну, и он свернулся в конуре калачиком.

— Дорогая, поиграй мне на рояле в детской, — сказал он. — Так я скорее засну.

Она пошла в соседнюю комнату, а он, забывшись, крикнул ей вслед:

— И закрой здесь окно! Мне дует!

— Ах, Джордж, никогда не проси меня об этом. Окно должно быть всегда открыто. Всегда! Всегда!

Тут уж ему пришлось попросить у неё прощения. Она заиграла, и вскоре он уснул, а пока он спал, в детскую влетели Венди, Джон и Майкл.

Ах нет! Я написал это, потому что таков был их план. Мы слышали о нём перед тем, как покинуть корабль, но с тех пор, видно, что-то случилось, потому что в комнату влетели совсем не они, а Питер и фея Динь.

Стоило только Питеру заговорить, как всё разъяснилось.

— Скорее, Динь, — прошептал Питер. — Закрой окно, запри его на задвижку! Так! Теперь нам с тобой придётся выбираться через дверь.

Ничего! Зато, когда сюда прилетит Венди, окно будет закрыто. Она решит, что мама забыла о ней, и вернётся со мной на остров!

Теперь всё ясно! А я-то не понимал, почему, перебив всех пиратов, Питер не возвратился на остров. Динь спокойно могла бы проводить детей. А он, оказывается, вон что задумал! По-твоему, Питер понимает, что делает? Нет! Посмотри, он пляшет от радости!

Потом он заглянул в детскую, чтобы узнать, кто это там играет.

— Это мама Венди! — шепнул он Динь. — Она очень красивая, но моя мама ещё красивее! А на губах у неё множество напёрстков. Но у моей мамы их ещё больше!

Он, конечно, ничего не знал о своей маме, просто он любил иногда прихвастнуть.

Песенка, которую играла миссис Дарлинг (она называется „Дом, милый дом“), была ему незнакома, но он понимал, что она зовёт: „Вернись, Венди! Венди, вернись!“

— Не видать вам Венди! — воскликнул он радостно. — Окно-то закрыто!

Музыка смолкла, и Питер снова заглянул в дверь, чтобы узнать почему. Он увидел, что миссис Дарлинг уронила голову на большой чёрный ящик, а в глазах у неё слёзы.

„Она хочет, чтобы я отпер окно, — подумал Питер. — Но я не открою! Не открою, и всё!“

И он снова заглянул в дверь: из глаз миссис Дарлинг текли слёзы.

„Она ужасно любит Венди“, — подумал Питер. Он был очень сердит на миссис Дарлинг: как она не понимает, почему Венди нельзя вернуться. Это было так просто: „Я тоже люблю её. Нельзя же её разорвать пополам!“

Но она не желала его слушать, и ему стало грустно.

Питер отвернулся, но миссис Дарлинг всё стояла у него перед глазами. Он запрыгал по комнате, корча гримасы, но, когда он остановился, она уже снова была тут как тут: стоит и стучит ему прямо в сердце.

— Ну ладно, — сказал он и судорожно глотнул. А потом отодвинул щеколду на окне. — Пошли, Динь! — крикнул он и горестно усмехнулся. — Не нужны нам эти дурацкие мамы…

И они улетели.

Вот почему, когда Венди, Джон и Майкл вернулись, окно всё же было открыто, хотя, конечно, они того не заслуживали. Они влетели в детскую и опустились на пол, не чувствуя за собой никакой вины; младший совсем не помнил родного дома.

— Джон, — спросил он, с сомнением оглядываясь вокруг, — я, кажется, здесь был когда-то?

— Конечно, глупыш! Вон твоя кроватка!

— И правда, — сказал Майкл, но в голосе его не было уверенности.

— Смотрите! — закричал Джон. — Конура! Он подбежал к конуре и заглянул в дверцу.

— В ней, должно быть, спит Нэна, — сказала Венди. Но Джон тихо свистнул.

— Ну и ну! — удивился он. — В ней человек!

— Это папа! — воскликнула Венди.

— Покажите папу, — заволновался Майкл. Он долго смотрел на мистера Дарлинга.

— Пожалуй, он меньше того пирата, которого я убил, — разочарованно протянул он наконец.

Я рад, что мистер Дарлинг не проснулся. Как бы он огорчился, услышав эти слова — первые слова, которые произнёс его маленький Майкл!

Венди и Джон немного удивились, увидев отца в конуре.

— По-моему, раньше он не спал в конуре? — сказал Джон неуверенно, словно боясь положиться на свою память.

— Джон, — спросила Венди, запинаясь, — может, нам только казалось, что мы хорошо помним старую жизнь? Им стало тоскливо и жутко — и поделом!

— Мама очень беспечна, — сказал юный негодник Джон. — Почему её нет дома? Ведь сегодня день нашего возвращения!

В эту минуту миссис Дарлинг снова заиграла.

— Это мама! — воскликнула Венди, заглянув в дверь.

— Верно, — сказал Джон.

— Значит, ты нам не мама, Венди? — спросил Майкл. Ему очень хотелось спать.

— Ну конечно нет! — Тут Венди впервые охватило раскаяние. — Нам давно надо было вернуться!

— Давайте подкрадёмся к ней сзади, — предложил Джон, — и закроем ей глаза!

Но Венди, которая понимала, что радостную весть нельзя сообщать так внезапно, предложила другое.

— Давайте ляжем тихонько в кровати, — сказала она, — будто мы и не улетали.

Когда миссис Дарлинг вошла в детскую, чтобы посмотреть, заснул ли её муж, дети уже лежали в кроватках. Они думали, что она закричит от радости, но она молчала. Она их увидела, но никак не могла поверить, что это и вправду они. Знаешь, она так часто видела во сне, что они снова лежат в кроватках, что ей показалось, будто она снова грезит.

Она уселась в кресло у камина, как, бывало, сиживала с ними раньше. Дети ничего не понимали, их охватил необоримый страх.

— Мама! — закричала Венди.

— Это Венди! — воскликнула миссис Дарлинг.

Но ей всё ещё казалось, будто это сон.

— Мама!

— Это Джон! — сказала она.