вытянутым лицом.

На заднем — рядом со мной сидел Слон…

* * *

На то, чтобы примерно обрисовать ситуацию — у меня ушло минут пятнадцать, все трое внимательно слушали. Даже магнитофон выключили.

Когда я закончил — первым заговорил Девятьяров.

— Вы верите Салоиду?

Я вздохнул

— Да, верю. Потому что он — профессиональный предатель. Для него — предавать так же нормально, так же естественно, как и дышать. Да, я ему верю.

Девятьяров выдохнул. Я его понимал. Не каждый день — предлагают собственными руками загубить чужую спецслужбу. Что-то это напоминает… наверное, тридцать седьмой опять же, когда немцы передали Сталину через Чехословакию компромат на верхушку армии. И полилась кровь…

Другое дело — как все это будет реализовано. И кто придет на смену этим. Они ведь будут еще хуже чем предыдущие. Если предыдущие учились воровать на рынках, базах и заводах — то эти учились грабить, мародерствовать и издеваться в зоне АТО. Они хуже бандитов из девяностых, хуже ворья из нулевых, хуже всего, что было до этого. Они ни на секунду не остановятся перед выстрелом в голову. Ни на секунду не остановятся и перед тем, чтобы предать. Если предыдущие максимум что могли сделать — режим «Туркменбаши», то эти сотворят такое, что Гиммлер нервно курит в сторонке.

— Хорошо — сказал Девятьяров — мы принимаем игру. Так и передайте.

— Понимаю.

Я достал флешку и передал Девятьярову.

— Что это?

— Показ. Если верить Салоиду, это — вступительный взнос.

Девятьяров взвесил флешку на руке, задумался.

— Что говорите, он хочет

— Помощи. Больше мы не о чем не говорили.

Завозился Слон, который до этого не произнес ни слова

— Паша… ты бы покурил что ли

Девятьяров пожал плечами

— Извини, не могу. Справа хохлы, слева американцы — только объявиться не хватало…

— И все-таки.

— Давай, я музыку послушаю

Девятьяров надел большие наушники. Вроде, не стрелковые[53]…

— Ты как, дружище?

Я кивнул

— Норм.

— Мы тебя потеряли после Болгарии

— Долго жить буду. Я примерно там же, где и Штирлиц живу

Слон кивнул

— Салоид — я понимаю, тот самый, из Одессы?

— Он

Молчание

— Этого следовало ждать.

— С чего он решился?

— А хрен его знает. У меня такое подозрение, что его обламывать стали. Это же змеиный клубок, и по сравнению с теми, кто там давно — кто он такой? Там — система. Голем. В котором сумма целого намного больше, чем сумма отдельных его частей. Как обламывают на Украине, ты понимаешь — с уголовными делами и всем прочим. Вот он и решил снять куш пока не поздно. И уйти на покой. Как там говорил папаша Мюллер?

— Помните: Мюллер, гестапо — старый усталый человек, который хочет спокойно дожить свои годы на маленькой ферме с голубым бассейном. И ради этого я готов сейчас поиграть в активность…

— Во-во…

Фильм «Семнадцать мгновений весны» нам не раз показывали, как учебное пособие. Многое мы помнили наизусть.

Слон помолчал

— Есть еще одно… — наконец сказал он — возможное объяснение активности Пивовара, Салоида и иже с ними

…

— Мир катится ко всем чертям. Та схема, при которой ресурсные страны за высокую цену продавали свои ресурсы и тут же — покупали по не менее высоким ценам изделия развитых экономик мира — не работает уже три с лишним года. И мир подошел к пределу прочности. Саудовская Аравия потратила все деньги на войны, вышла на рынок заимствований — но занять не может, потому что никто не уверен в том, что она будет существовать через год. Проели свои запасы мы, Казахстан, Азербайджан. Но нам будет не так больно падать, как тем, у кого вообще ничего нет кроме нефти. Или кроме руды. С другой стороны — проеденные резервы означают, что американцы больше не смогут продавать по всему миру свой Эппл, а немцы — свой БМВ. Просто ни у кого не будет денег, чтобы купить, никто не сможет себе этого позволить. Мы на пороге второй Великой депрессии и возможно, мировой войны.

— К чему ты это?

— К тому, что президенту Украины отказали в очередном кредите МВФ. Трамп демонстративно не хочет знать про Украину. Украина фактически списана со счетов, хотя не все это пока понимают.

— Сколько раз это было…

— На сей раз это серьезно. Мы на пороге третьей волны кризиса. При которой — нам не помогут резервы, которые помогли нам при первых двух. Резервов больше нет. С лодок сбрасывают балласт, все от чего можно избавиться. Украина — как раз такой балласт, ее сбросили с лодки, как до этого сбросили Аргентину. [54]Всем плевать, что с ней будет.

— Ты хочешь сказать, что ее сбросили на нас?!

— Не знаю — потер глаза Слон — думаю, ее просто сбросили. Когда надвигается шторм — не думают, а просто сбрасывают. Думаю, всем просто надоело… сколько можно. На Украине никогда не будет ничего хорошего. Никогда.

— Думаешь, Салоид говорит не только от себя и СБУ? Что Банковая [55]ищет ходы?

— Возможно. Только надо иметь в виду, что денег у нас нет, даже я — это хорошо понимаю. В тринадцатом году — они были, мы реально могли помочь, а сейчас денег нет. Нам бы самим воды не нахлебаться.

Слон стукнул кулаком по спинке сидения впереди, полковник из Альфы — удивленно обернулся

— Уйти не хочешь?

— Нет.

— Хорошо. Тогда играем до конца. Попроси, чтобы тебя перевели в Киев, если ты не в Киеве. Мы тебя найдем, по маяку.

— Какому маяку?

— Тому, который я поставил на тебя — сказал Слон — не боись, не засекут.

— Что мне сказать Салоиду?

— Что согласие предварительно получено. Но нам надо проверить материалы. После чего — мы примем окончательное решение

То же что и Девятьяров…

— Хорошо, тогда давай

— Не теряйся

Мы стукнулись кулаками — и я пошел из машины. Намек на деньги я понял — ГРУ денег не даст. Но это не значит, что инфу нельзя взять обманом или силой.

И надо быть осторожным.

Информация к размышлению. Документ подлинный

Суть происходящего скрылась за дымом пафосных фраз. В этом дыму люди перестают видеть друг друга, он искажает реальные очертания страны, где ежедневно сгорают жизни, обугливаются надежды и все еще тлеет вера. Дискуссии неизбежные и необходимые свелись к идиотскому противопоставлению надуманных "зрад" и "перемог", "нас сливают" и "ми здобули", к искусственному делению на условных "чужих" и условных "своих". Мы еще только "здобуваємо". С возможностью "слива" способно мириться только то,