Почти безоружные турубары бросились на защиту святыни. Прямо на стену пик и алебард, под убийственные залпы арбалетов. Раненные и умирающие устлали землю, скрыв ее от небесного взора. Ноги конкистадоров скользили в крови их жертв.

Захватив храм камоэнсцы укрепились в нем и разделившись на отряды, продолжили бой за город, наметив своей главной целью цитадель на возвышенности — предполагаемую резиденцию местного владыки.

Турубары дрались за каждую улицу, стреляли из луков, метали камни с крыш. Мужчины, женщины, дети-подростки. Камоэнсцам наступали, штурмуя дома, убивая всех, кто вставал на их пути, не останавливаясь не на миг. Стоило малочисленным отрядам остановиться — и они бы тут оказались зажаты в людском море. Туземцев было в двадцать раз больше.

Конкистадоры шли вперед, не считаясь с потерями, понимая, что город нужно взять до темноты. Они убивали в бою; убивали, мстя за товарищей; убивали, чтобы нагнать страху; убивали, потому что сами боялись.

У резиденции местного владыки завязалась особо жестокая, даже по меркам этого кровавого дня, схватка. Здесь укрепились ягуары-топорники, враги умелые и опасные.

Трижды Луис де Кордова водил солдат в атаку, и трижды они отступали, оставляя на каменных ступенях убитых и раненных. Страшные идолы-животные, взиравшие на битву со стен резиденции, защищали своих детей.

— Убей их! Обрати в пыль! Изничтожь! — прокричал на ухо подоспевшему Гийому оглохший от криков поэт.

Маг — помогавший то одному штурмовому отряду, то другому — не стал спрашивать, кого тот имеет ввиду. Отдышался — давно так не бегал — и приступил к делу.

Грохот рушащейся стены с идолами заглушил и крики ягуаров, гибнущих под каменными блоками(их здесь не скрепляли раствором), и мучительный кашель Гийома, харкающего кровью на пыльную землю.

Он — боевой маг — лучшей в своем ремесле, привыкший останавливать войны малой кровью, был в тот день мясником, руки которого устали от топора.

— За Камоэнс! За Белое и Синее! За мной! — истошно завопил Луис, подбадривая своих воинов, и стал карабкаться вверх по лестнице заваленной рухнувшей стеной.

Во внутреннем дворике его встретили последние защитники Мапаяна. Восемь израненных бойцов.

Луис сразу выделил из них одного — высокого в трофейном камоэнском доспехе. Пластинчатые латы воина были иссечены, шлем потерян, бритая голова с татуировкой, вся в крови.

Де Кордова бросился на него. За убийство вражеского вождя в древнем Камоэнсе награждали мечом из рук короля. Он — советник финансов, поэт и знатный гранд — когда пришло время, быстро вспомнил науку убивать, которой его обучили в юности. Радость от победы, от вида сраженного врага оказалась не меньше той, что даровали поцелуи любимой и удачно сложенные сонеты.

Луис рассчитывал на легкую победу. Туземец, пусть даже ягуар, не мог сравниться с настоящим рыцарем. Алый с белым плюмаж на шлеме конкистадора гордо топорщился, предвещая ему победу.

Вождь ловко увернулся от его рубящего удара, шагнул вперед и вбок, и с такой силой ударил поэта своим топором под правую руку, что латы треснули. Де Кордова упал на колени, от боли у него потемнело в глазах. Добить его вождю не дали. Воины с обоих сторон вмешались в поединок.

Когда Луис, вытащенный из схватки, пришел в себя, то увидел, что вождь остался в одиночестве. Ландскнехты избегали его, вращавшего длинным трофейным мечом, в котором раненный узнал свое оружие. Причиной боязни были шесть их товарищей бьющихся в агонии на каменном полу.

— Де Кордова, мы взяли этот город! — Марк де Мена в потемневшем от крови доспехе, большой, злой, страшный, вскарабкался по лестнице, позади него стоял Гийом.

— Что вы здесь застряли?! — спросил Марк, потом повернул голову и увидел ответ на свой вопрос.

Бой был закончен, город взят. Солдаты, прибывшие с виконтом, успели осознать это, и под такой смертоносный меч лезть не желали, как и воины Луиса.

— Нашего полководца подранили, — констатировал Марк, — Говорил я вам, Луис, не задавайтесь, это вам не дружеская тренировка. Убейте его, Гийом!

— Нет, — услышал он спокойный голос мага.

— ЧТО?!

— Не вы приказывайте мне, Марк, и не Луис. Вы забыли об этом! — невозмутимо ответил Гийом, — мне уже надоело убивать по вашим просьбам. Скучно, однообразно, похоже на бойню.

Де Мена сплюнул. Маг закапризничал, ну и пусть. Он справиться сам.

— Что, дикарь? Ты приготовился к смерти?

Турубара вместо ответа лишь взмахнул мечом. Неловко так взмахнул, из-под его доспеха обильно текла кровь. Марк шагнул к нему навстречу. Схватка была скоротечной. Опытным бойцам не требуется много ударов.

Вождь уже давно истекал кровью, воинов Луиса он отбрасывал и убивал на той ярости, что дает сердце в предчувствии смерти. Пауза отняла у него эти силы, вернула боль и слабость.

Лейтенант де Мена мощным ударом подрубил вождю ногу чуть ниже колена. Турубар упал. Марк подскочил к нему и с силой ударил сверху вниз, пробивая доспех, пронзая поверженное тело. Турубар судорожно дернулся, приподнялся на локтях и упал.

Марк уперся ногой в тело и рывком освободил оружие. Наклонился, внимательно осматривая лицо вождя, было уже достаточно темно.

— Он не местный. Светлая кожа. Я сразу понял, увидев, то, как он дрался.

Глаза вождя открылись. Губы шевельнулись и замерли, теперь уже навсегда.

— Он назвал меня ублюдком! — изумленно воскликнул Марк.

— Именно ублюдком? Ты, что уже понимаешь их наречие? А-аа, черт! — застонал Луис.

Его — освобожденного от доспехов — осматривал Гийом. Неосторожное движение мага вызвало страшную боль.

— Нет, я не знаю, их языка. Зато прилично владею остиякским, тронтским и немного далатским. Я понял, что он назвал меня ублюдком, но не помню на каком.

— За Жаркий Берег плавают остияки и далацийцы, может это один из них? — предположил подошедший Фредерико Альберти.

— Марк, вы забыли еще один язык знакомый вам — родной камоэнский, — не оборачиваясь, добавил Гийом.

— Черт, так может случиться, что вы убили нашего соотечественника, потерпевшего кораблекрушение и чудом оставшегося в живых? — ранение пошло Луису на пользу, разом освежило голову. Вернуло способность думать и рассуждать.

— Я убил врага. Пособника туземцев-дикарей. Одного из них. Пусть еще и помнящего, как держать в руках настоящий меч, — резко ответил Марк, он не любил долго быть в растерянности, предпочитал действовать.

Когда вожди экспедиции вернулись к храму с золотой крышей — ставшему их твердыней из-за своего обособленного, отдаленного положения от прочих построек — в нем уже вовсю кипела работа под чутким руководством Илии Кобаго.

Одни солдаты и моряки складировали добычу: золото, серебро и все возможные каменья. К ценностям из ободранного святилища прибавились сокровища резиденции и награбленное у жителей.