– Ну и что? У каждого свои недостатки, – невозмутимо ответил Бен, поднимая крышку кастрюли и вдыхая хлынувшие оттуда восхитительные запахи.

– Ты решил побаловать свои гланды ингаляцией?

– Нет, – Бен наморщил лоб и вновь втянул в себя воздух. Крайне встревоженным голосом он спросил: – Ты не находишь, что я переложил чеснока? Наверное, мне не следовало выжимать ещё и луковый сок.

У меня потекли слюнки. Я судорожно сглотнула, но тут же злорадно улыбнулась.

– Теперь, когда ты об этом сказал, я действительно ощущаю довольно ядрёный дух. Да, попахивает будь здоров. Дай-ка мне поварёшку…

– Э нет, тебе нельзя! – Бен проворно водворил крышку на место. – Цыплята в пармезане – это смерть для любой диеты. Для тебя я приготовил салат «ромэн» со свежими весенними овощами, приправленный лимонным соком и эстрагоном.

В наш просвещённый век меня возмущали не подобные лишения и даже не мужской шовинизм Бена Хаскелла. Но его безразличие к моим чарам просто приводило меня в ярость. Ну почему жизнь устроена не так, как это показывают в рекламе: девушка решает побаловать себя новым шампунем, и мужчины тут же слетаются к ней, как мухи на мёд. Может, если я воспользуюсь флаконом, который прикупила сегодня на рынке, то завтра утром проснусь сногсшибательной красавицей? Пусть несколько щекастой, но кто станет обращать внимание на такие мелочи, когда чудесные волосы сверкающим водопадом ниспадают до самого пола? С другой стороны, от этой сомнительной жидкости могут выпасть даже те волосёнки, какие есть, и уж тогда на меня взглянуть без содрогания точно нельзя будет.

Именно этот исход Бен и предсказал, когда я в лицах поведала, как мне всучили шампунь.

– Но у подобного поворота есть и светлая сторона, – с набитым ртом проговорило это милое создание. – Если у тебя выпадут волосы, ты потеряешь несколько фунтов. Что бы ни говорил твой шарлатан, этого добра у тебя в избытке.

Я была на девяносто девять процентов уверена, что это комплимент, но всё-таки решила проверить.

– Надо бы их подровнять, а вообще я вынашиваю идею превратиться в блондинку. Как ты на это смотришь?

Бен с силой швырнул деревянную ложку в раковину.

– У тебя прекрасные волосы, и они должны оставаться такими, какие есть – густыми и блестящими. Вот только тебе следует их распускать.

Интересно, какова цена лести, которую я практически силой вытянула из него?

– У кого в нашем роду потрясающие волосы, так это у Ванессы.

Уютное доверительное настроение тотчас исчезло, и даже закипевший чайник не смог его вернуть. И зачем я приплела сюда Ванессу? Потому ли, что, услышав о Фредди, я вспомнила, что Ванесса, как и все остальные родственники, должно быть, молит силы зла помешать нам с Беном в поисках сокровища?

Эта мысль омрачила весь следующий день. В полдень я вышла поискать Тобиаса, который отправился исследовать окрестности. Мне всё мерещились мерзкие мальчишки с рогатками, поэтому я бросила полировать мебель и двинулась на поиски.

Дневное солнце наполняло теплом воздух, в котором чувствовался слабый аромат нарциссов. Они уже почти отцвели, но кое-где ещё мерцали нежным жёлтым сиянием. Я на корню задавила искушение сорвать несколько штук, так как подобная вольность могла вызвать ярость Джонаса Фиппса. Кроме него никто не имел права срезать цветы. Я очень надеялась, что Тобиас не забредёт к домику тётушки Сибил. Кто её знает, боится она котов или просто не любит? Хотя мне представлялось невероятным, что старушка способна на сильные чувства. Моя престарелая тётушка вышла из домика как раз в тот момент, когда я, словно грабитель, заглядывала в окно её гостиной.

– Что-то случилось, Жизель?

Я промямлила нечто невразумительное: мол, вышла прогуляться и не хотела её беспокоить, если она вдруг спит, а потом внезапно выпалила:

– Вы не видели Тобиаса?

– Кота? – по выражению лица тётушки Сибил, я поняла, что, с её точки зрения, давать имена животным – слишком большая честь. Её пухлый подбородок негодующе дрогнул. – Ты не находишь, Жизель, что подобной заботе и преданности можно найти лучшее применение?

Я изумлённо уставилась на неё.

– Конечно, не все думают одинаково, – судя по тону, она об этом искренне сожалела. – Но я никогда не любила безмозглых тварей, любить надо людей.

Задохнувшись от возмущения, я всё же сдержалась. Никогда не догадывалась, что имеются ограничения на любовь. Однако я вовремя взглянула на тётушку. Передо мной стояла невысокая, располневшая женщина в поношенной серой кофте и толстых фильдеперсовых чулках, которые не скрывали узловатых варикозных вен.

– Тобиас – мой старый друг, – мягко возразила я. – Долгое время других у меня не было. Тётя Сибил, я знаю, как вам одиноко, с тех пор как дядя Мерлин…

– Но это не значит, что я сижу и лью слёзы. Мерлин этого бы не одобрил, – надменно проговорила она. – Те надувные нарукавники, что твой мистер Гамлет любезно купил по моей просьбе – хотя розовые и жёлтые полосы выглядят несколько кричаще, – действительно помогли мне улучшить технику плавания. Не понимаю, почему это люди предпочитают плавать без них. Сейчас я осваиваю баттерфляй. Брасс – это слишком просто. У меня оказались неплохие данные. В этом Ванесса вся в меня. У неё прекрасная фигура, но ведь и питается она разумно.

Почему это, подумала я, люди уверены, что если «питаться разумно», то непременно получишь в награду фигуру идеальных пропорций. Меня в лучшем случае ждёт ярко выраженная грушеподобность.

– Ванесса никогда в жизни не отказывалась от булочки со смородиной, – обиженно буркнула я.

Тётя Сибил, казалось, не расслышала.

– Такая прелестная девушка! – она помолчала, невидяще глядя на меня. – Думаю, вреда не будет, если я скажу, что она вчера пригласила меня на обед. Ванесса, её мать и Лулу заезжали ко мне на денёк, но в главный дом заходить не стали. Наверное, испугались, что им окажут не самый любезный приём. Может, мне не стоило этого говорить. По-моему, они даже просили меня этого не делать, но я подумала, что ты могла нас углядеть. Мы видели тебя и эту Доркас в кафе, но там было так много народу, что ты, возможно, нас не заметила. Астрид попросила столик в углу, чтобы на него не падал свет из окна.

Так вот откуда чувство, что за мной наблюдают, что нас кто-то подслушивает! А тогда, на рынке, – мне просто показалось или нет?

– А Морис или Фредди приезжали? – спросила я.

Мы ждали Фредди, – ответила тётушка Сибил, – но он так и не появился, а Мориса не пустили дела. Он по уши в долгах, – она внезапно хихикнула, обнажив жёлтые вставные зубы.

Мне тут же пришёл на память день похорон и обрывок разговора, который я отнесла тогда на счёт злобного нрава тёти Астрид. Она сказала, что ходят слухи, будто дядюшка Морис находится на грани банкротства. Придётся рассказать об этом Бену. После оглашения завещания я всегда испытывала беспокойство, вспоминая о дяде Морисе. Мерлин во всеуслышание назвал его волокитой и соблазнителем юных девиц… Залившись румянцем, я вспомнила, как он едва не забрался ко мне в постель. Но даже распутникам надо что-то есть, и я с жалостью подумала о тётушке Лулу, которой придётся отказаться от посещения парикмахерской три раза в неделю. Ладно, поговорю с Беном, а потом мы выясним у мистера Брегга, если ли возможность выделить дополнительные средства.