— Трофим! — позвал Стольников, не шевеля головой, а только стреляя взглядами по толпе.

— Я здесь, — раздался голос сверху. Уже хорошо знакомый капитану мужчина спускался по лестнице со стены. — Прикажи своим людям опустить оружие.

На стене послышалось несколько щелчков. Кто-то из местных снимал оружие с предохранителя.

Стольников отпустил левой рукой автомат и осторожно перевел оружие для стрельбы одиночными выстрелами.

— Они опустят оружие, но если кто-то из твоих людей сделает неосторожное движение, я устрою здесь массовое убийство.

— Атаман! — раздался голос, и вперед вышел высокий, крепкий мужчина лет тридцати с волевым взглядом. Он появился из толпы, небрежно растолкав своих соплеменников. И теперь показывал рукой на Стольникова. — Их нужно убить! Мы никогда не нарушали правила! Никто, кроме нас, не может войти в стены этой крепости! Я их не знаю!

— Они могли нас убить, но не сделали этого. — Трофим спустился вниз и подошел к Стольникову. — Кто вы? Сейчас самое время поговорить.

— Неужели так трудно узнать? — проговорил Стольников. — Мы не похожи на подразделение федеральных сил?

Трофим поднял руку, и стоящие за его спиной люди опустили оружие. На стене снова послышалось несколько щелчков.

— Что такое федеральные силы? — помедлив, спросил Трофим.

— Они горцы, атаман! — упрямо продолжал второй.

Разведчики задыхались от напряжения. Пот струился по их лицам, разъедал глаза. Усталость валила с ног. Единственный из дееспособных, кто не принимал участия в противостоянии, был Ермолович, хлопотавший над Масловым.

— Ваш человек при смерти, — посмотрев на Маслова, сказал Трофим.

— Я знаю, — процедил сквозь зубы Саша и сплюнул на землю перед собой.

— Отдайте его мне.

— Не понял? — нахмурился Стольников.

— Прикажите отдать его моим людям, — терпеливо повторил Трофим.

— Если только я мертвый рядом с Масловым лягу, тогда они его возьмут, — пообещал озлобленно Ермолович.

Осторожно переступая, штурман подошел сзади к Стольникову и шепнул:

— Саша, кажется, тебе только что предложили трубку мира…

Капитан продолжал изучать обстановку вокруг. Случись переполох, хотя бы один из всех должен знать, что делать. Лучше, если это будет командир, к чьим приказам привыкли. И Стольников, рассматривая пространство вокруг себя, вбирал информацию с помощью зрения и слуха. Он заметил несколько женских лиц в окнах, несколько лиц детских, он видел стариков и старух. Ожидание — вот общее настроение всех. Чутьем капитан понимал — эти люди привыкли ко всему, и нужно постараться, чтобы удивить их. Войди сейчас в крепость динозавр, разломав ворота, вряд ли выражение этих лиц изменится. Так выглядят люди, вынужденные жить в постоянном страхе от внезапной смерти. Он видел такие лица в Бамуте, Самашках, Ведено, он видел их по всей Чечне.

Место перед воротами, судя по архитектуре, было площадью для частых встреч всего города. Стольников и сам не заметил, как стал называть крепость «городом»… Здесь, видимо, решались все важные вопросы общины. Он не заметил и как население города стал именовать общиной.

И от этой площади перед крепостными воротами расходились узкие — двоим только-только разойтись — улочки. Они терялись за углом здания, но явно продолжались дальше. Не в интересах защитников крепости было сооружать здесь тупики. Что-то очень похожее на улицы старой Италии, где белье сушится прямо над головами прохожих.

И над этими улочками — шпиль церкви с сияющим крестом.

Стольников чувствовал запах пищи — в домах готовили еду, и он без труда, лишь водя носом, мог угадать, где жарят рыбу, а где варят мясо. Он только сейчас понял, насколько голоден.

— Ермолович, передайте Маслова людям Трофима.

— Товарищ капитан?!

— Выполняйте.

Поднявшись, санинструктор с нездоровым блеском в глазах наблюдал, как несколько человек отделились от толпы и вошли внутрь разведгруппы. Но капитан стоял не оборачиваясь, и Ермолович лишь прикрикнул, когда голова Маслова качнулась при подъеме его тела в сторону:

— Осторожно, бродяги!..

На руках четверо мужчин в домотканых рубахах вынесли раненого из одной толпы и внесли в другую. Там и исчезли.

— Надеюсь, мне нет необходимости расписывать, что случится, если Маслову вдруг станет хуже? — спросил Стольников и посмотрел на Трофима.

— В любом случае ему сейчас не хватает женских рук и лекарств.

— Которых у вас, вероятно, в избытке? — язвительно бросил Жулин. Идея с перемещением Маслова ему изначально не нравилась.

— Вы о лекарствах или о женщинах? — поинтересовался Трофим.

Прапорщик не ответил.

— Горцы, атаман! — раздался голос с башни, и толпа зашевелилась.

— Наверное, это слышится здесь чаще, чем слово «триппер» в вендиспансере?

Трофим посмотрел на Стольникова.

— Что такое триппер?

— Это когда мужчина не может пить вино и гулять с женщинами, — коротко объяснил капитан.

— Тогда это промысел Божий, — заметил Трофим и перекрестился.

— Если горцы узнают, что вместо битвы с ними мы устроили здесь разговор на эту тему, они заплачут от обиды. Что-то мне подсказывает, что чехи пришли сюда только за моей головой. Вы не будете возражать, если ваши люди уберутся с крепостных стен со стороны ворот, а мои люди их займут?

Трофима схватил за плечо тот самый, высокий, недоверчивый великан.

— Им нельзя верить!.. Откуда ты знаешь, что они не в сговоре с горцами?! Они откроют ворота, и дело предков погибнет!.. — Он убрал руку под взглядом Трофима, но не отступил.

— Дело предков?.. — Стольников прищурился.

Очередь из пулемета вспорола тишину за стенами, и от сторожевой башни отлетели, крошась и пыля, куски парапета. Часть из них упала за стеной, часть осыпалась к ногам бойцов у ворот.

Несмотря на видимое потепление в отношениях, разведчики продолжали находиться в тесном и многочисленном кольце оцепления. Эти нелепо вооруженные люди все-таки могли, действуя сообща, нанести непоправимый вред группе. А в том, что жители города будут биться до конца и ничто, кроме смерти, их не остановит, Стольников не сомневался.

— Мне нужно взойти на башню, — сказал капитан.

— Зачем? — тут же спросил Трофим, и это было похоже на отказ.

— Чтобы командовать своими людьми за стенами, зачем же еще?! — вскричал неугомонный великан.

— Командир, — окликнул Стольникова Айдаров, — можно я его пристрелю? Клянусь Аллахом, он меня уже достал!..

— Аллахом!.. — провозгласил великан и указал на Айдарова. — Аллахом! Не его ли имя славят те, кто вырезает нас?! Ты и теперь в сомнениях, Трофим?!