- Естественные? - переспросил он, нисколько не удивившись вопросу, судя по эмоциям, он даже ждал его.

- Да, как кошка с собакой, вражда, записанная на уровне инстинктов.

- Есть. Почитай хроники эпох Единения и Истребления, там все написано и не один раз.

- Почитаю, - раздражаясь, проговорила я, - Но сейчас ты мне скажи.

- Это просто, врагами бестелесых всегда были демоны. Их для этого и создали Великие.

- Создали для чего? Бесы обитали здесь всегда, - припомнила я, убирая телефон.

- Да, но не здесь, а в non sit tempus, а выходя оттуда...

- Могли занимать чужие тела, обманом или правдой выклянчив разрешение, - я проводила взглядом прошлогодний почерневший от времени борщевик, - Ты рассказываешь прописные истины.

- Хорошо, вот тебе не прописная: в демонов они вселяться не могли. И Великие получили весомый противовес в борьбе с бесами.

- Но в последствии они действовали заодно против Ушедших?

- А что мешает двум разумным существам выбросить инструкцию и договориться? Не все собаки грызутся с кошками. После того как ушли Великие все дрались со всеми, так началась эпоха Истребления.

- А разве они сражались не с людьми?

- Да нет, - он скривился, - Друг друга резали. За власть, за пределы, за стежки. Думаешь, Ушедшие создали всего четырех демонов?

Я отвернулась, потому что вообще никогда об этом не думала. Четыре предела - четыре демона. О предпосылках такого мироустройства, никто никогда не рассуждал. А почему собственно? При условии, что Простой оказался вовсе не тем, за кого его принимали, сухой остаток виде трех демонов действительно выглядит скудно. На месте Великих, я бы хорошо поэкспериментировала, наделяя своих созданий способностями.

- Значит, была война?

- На уничтожение. Время, которое бояться помнить.

- Я демон? - напрямую спросила я.

Руки Лённика остались лежать на руле, а голова все еще занимала положенное место на плечах, когда баюн открыл рот и ответил:

- Нет, - коснувшись панели, Лённик снова включил музыку.

Разговор закончен. Но это его последнее "нет", которым он поставил точку, было правдивым. Он верил в это слово. Я не была демоном.

Испытанное спустя секунду разочарование оказалось неожиданным и немного горчило. Все-таки я надеялась стать ровней дочери, пусть и не осознавая этого.

Снова взявшись за телефон, я прокрутила список жителей туда-сюда. Бес, ведьмак, нелюди... Нечисть всегда делилась на Высших и Низших. Низшие могут как урожденными, так и пришлыми, приобретая способности закладывая душу. До недавнего времени, я считала, что в Высшие таким дорога закрыта. Считала, пока не появился доспех одного их мертвых ошеров и часть его тела. Стал же рожденный робазом ведьмаком. Но этот путь не для меня. Вывод просто до неприличия - я низшая.

Я снова посмотрела список, Потрошители, карка, морок...

Что объединяет эти виды кроме буквы "z", в качестве родового знака? Только то, что низшая нечисть всегда паразитировала на людях, тогда как высшая развлекалась за их счет. Лгуна снимает кожу для того чтобы жить, а целитель потому что хочет посмотреть, что под ней. Морок вкладывает в разум страшные картины упиваясь страхом, буквально питаясь им, а сказочник делает тоже самое чтобы получить ответы, он не умрет если останется без них. Потрошители ели живую плоть, падальщики мертвую...

Так что же надо от людей мне? Кровь? Нет. Плоть? Плоть? Нет. Разум? Отравленные страхом мысли и чувства? Тоже мимо.

Так что? По всему выходило, что ничего. Абсолютно. Я не испытывала к ним ни приязни, ни антипатии, ни алчности, ни ненависти, ни любви. Ни к той старушке с пекинесом, ни к пьянчужке с размазанной косметикой, ни к девочке за соседней дверью, мне всего лишь нужны были от них сведения. Я знала, что должна чувствовать, но знать и испытывать - разные вещи.

До города добрались быстро. Мысли успели всего два раза обежать по кругу, и так ни до чего интересного и не добежали.

Рыбинск с населением чуть меньше двухсот тысяч человек по форме напоминал вытянутую каплю, разрастаясь по обеим сторонам Волги и упираясь северо-западной окраиной в Рыбинское водохранилище, или как называли его такие чужаки, как я, море. Этот город запомнился мне совсем иначе чем другие, не зданиями, не людьми, а запахом талого снега и напряжением. Не снаружи, внутри. Словно я уже тогда знала, чем закончится этот день.

Дорогу к ИК-2 не знал никто, зато направление к "двойке" указали сразу. Мы миновали переборы, шлюзы, где грозные дорожные знаки запрещали не только остановку, но и любое изменение скорости.

Ленник заглушил двигатель и указал рукой на стоящие вдали от пустынной дороги одноэтажные здания, на каменную ограду, по верхам которой была пущена егоза.

- ИК-2, - провозгласил он и, повернувшись, спросил. - Зачем мы здесь?

- Чтобы найти... - начала я. Но баюн перебил:

- Зачем вообще мы его ищем? Чтобы притащить на стежку к умирающей шепчущей его имя юродивой? Зачем? она его даже не увидит, а если увидит, то сможет лишь орать от боли, - сказочник посмотрел мне в глаза, его зрачки чуть подрагивали, взгляд стал таким теплым, таким располагающим, если кто-то и мог бы понять меня, то это он, - Ты могла позвать любого из мороков, меня, даже джина и твоя бабка увидела бы сына, дюжину сыновей своих и чужих, поездку в Сочи и букет алых роз. Все что угодно, и умерла, сияя такой улыбкой, что вряд ли светит нам в последний час. Не веришь? - спросил он, - Правильно делаешь. Нас очень трудно заставить делать именно то, что тебе надо. Трудно, но можно. Вместо этого мы здесь гоняемся за воспоминаниями о никчемном человеке и месим грязь? Зачем? Что мы тут ищем?

Я смотрела на него и понимала, чего добивается сказочник, о чем меня буквально умоляет его сила, которая пыталась зацепиться за сознание, которая уговаривала раскрыть ей свое. Он хотел правды. А слишком привыкла... нет, не врать, нечисть чует ложь, привыкла изворачиваться, недоговаривать, щедро разбавляя крупицы истины предположениями и заменять одно понятие другим. Но когда-то правда была для меня важна, как были важны и люди.

Черная глубина его глаз продолжала звать, обволакивать, умолять...

- Себя. Я ищу себя, - ответила я и разорвала контакт. Не была уверена, что получится, но даже факт, что могу остаться в плену его силы, не заставил сердце биться быстрее. Я просто отвернулась, чувствуя, как с хрустом ломаются ставшие вдруг ненужными нити его подавляющей силы. Разве взгляд может хрустеть? Видимо да. Что тебе еще надо сказочник? Я уже сказала правду.

Знать и чувствовать - разные вещи. Я должна была что-то сделать для умирающей старухи. Знала, что должна, но не чувствовала, что именно. И поэтому уцепилась за одно единственное слово произнесенное ею. Уцепилась и ушла, пока никто не понял насколько мне на самом деле плевать. И даже Тамарии позвонила. Зачем собственно? Может затем, чтобы отогнать равнодушие, которое наваливалось сверху, укутывало, словно кокон, лишая чувства яркости и подвижности. И что должно вылупиться из этого кокона, я не знала.