Рода отцов не бесчестить, которые доблестью ратной

Стали известны в Эфире и в царстве ликийском пространном.

Вот и порода, и кровь, каковыми хвалюсь пред тобою».

Так он сказал. Диомед могучеголосый в восторге

Медную пику поспешно воткнул в многоплодную землю

И обратился к владыке народов с приветственным словом:

«Ты же мне, значит, старинным приходишься дедовским гостем!

Некогда дед мой Иней безупречного Беллерофонта

Двадцать удерживал дней у себя, угощая в чертогах.

Оба друг другу они превосходные дали гостинцы.

Дед мой Иней подарил ему блещущий пурпуром пояс,

Беллерофонт преподнес золотой ему кубок двуручный.

В доме моем я тот кубок оставил, в поход отправляясь.

Что ж до Тидея, — его я не помню; ребенком покинул

Он меня в дни, как погибло под Фивами племя ахейцев.

Буду тебе я отныне средь Аргоса друг и хозяин,

Ты же — в Ликии мне будешь, когда побывать там придется.

С копьями ж нашими будем с тобой и в толпе расходиться;

Много тут есть для меня и троян, и союзников славных, —

Буду разить, кого бог наведет, и кого я настигну.

Много тут есть для тебя и ахейцев, — рази, кого сможешь.

И обменяемся нашим оружьем. Пускай и все эти

Знают, что оба с тобою мы дедовской дружбой гордимся».

Так говорили они. Со своих колесниц соскочили,

За руки крепко взялись и клятвы друг другу давали.

Зевс тут однако Кронион у Главка рассудок похитил:

Он Диомеду Тидиду на медный доспех — золотой свой,

Стоящий сотню быков, обменял на ценящийся в девять.

Гектор меж тем подошел уж к Скейским воротам и к дубу.

Вкруг него жены троянцев бежали и дочери, жадно

Вести желая узнать о супругах, о детях, о братьях

И о родных остальных. Но всем им подряд отвечал он,

Чтобы молились богам: печаль уготована многим.

Вскоре приблизился Гектор к прекрасному дому Приама

С рядом отесанных гладко, высоких колонн. Находилось

В нем пятьдесят почивален из гладко отесанных камней,

Близко одна от другой расположенных; в этих покоях

Возле законных супруг сыновья почивали Приама.

Прямо насупротив их, на дворе, дочерей почивален

Было двенадцать из тесаных камней, под общею крышей,

Близко одна от другой расположенных; в этих покоях

Возле супруг своих скромных зятья почивали Приама.

Там нежнодарная мать ему вышла навстречу, с собою

Дочь Лаодику ведя, меж других наилучшую видом.

За руку взяв его, слово сказала и так говорила:

«Сын мой, зачем ты приходишь, покинув отважную битву?

Верно, троянцев теснят злоимянные дети ахейцев,[46]

Битву ведя под стеной, — и сюда привело тебя сердце,

Руки желаешь воздеть из акрополя к Зевсу владыке?

Но подожди, я вина медосладкого вынесу чашу,

Чтоб возлиянье ты сделал Крониду и прочим бессмертным

Прежде всего; а потом и тебе было б выпить не худо:

Силы немало вино прибавляет усталому мужу.

Ты ж истомился жестоко, сограждан своих защищая».

Матери так отвечал шлемоблещущий Гектор великий:

«Матушка чтимая, сладкого пить мне вина не давай ты.

Ты обессилишь меня и забуду я крепость и храбрость.

Зевсу ж вино искрометное лить неумытой рукою

Я не дерзаю: нельзя загрязненному кровью и пылью

К туч собирателю Зевсу с молитвой своей обращаться.

Ты же немедленно к храму Афины добычелюбивой,

Жен благородных собравши, пойди с благовонным куреньем.

Пеплос, который почтешь средь хранящихся в царском чертоге

Самым большим и прекрасным, всех больше самой тебе милым,

Взяв, на колени его возложи пышнокудрой Афине,

В жертву двенадцать телят годовалых, работы не знавших,

Дай обещание ей принести, если жалость проявит

К городу нашему, к женам троянским и к малым младенцам,

Если она Илион защитит от Тидеева сына,

Дикого, мощного силой бойца, рассевателя страха.

Так отправляйся же к храму Афины добычелюбивой,

Я же к Парису пойду, чтобы вызвать его на равнину,

Если захочет слова мои слушать. О, был бы он тут же

Пожран землей! Возрастил его Зевс на великое горе

Жителям Трои, Приаму отважному, всем его детям!

Если б его я увидел сошедшим в жилище Аида,

Думаю, милое сердце забыло б о наших несчастьях!»

Кликнула тотчас служанок, направившись к дому, Гекуба.

Те по домам побежали сзывать благородных троянок.

Мать же его между тем в покой благовонный спустилась.

Много там пеплосов было узорных, искусной работы

Женщин сидонских, которых с собой Александр боговидный

Сам из Сидона привез, проплывая морскою дорогой

С высокородной царицей Еленою, им увезенной.

Выбрав один, понесла этот пеплос Гекуба Афине, —

Самый большой и узорным шитьем наиболе прекрасный,

Светом подобный звезде; на дне он лежал под другими.

В путь она двинулась; с нею и множество жен благородных.

После того как в акрополь пришли они к храму Афины,

Дверь перед ними раскрыла прелестная видом Феано,

Дочь Киссея, жена Антенора, смирителя коней.

Жрицей Афины ее поставили жители Трои.

Женщины руки простерли к Афине с великим стенаньем.

Пеплос взяла принесенный прелестная видом Феано

И, возложив на колени Афине прекрасноволосой,

Дочери Зевса владыки молилась и так говорила:

«Града защита, свет меж богинь, Афина царица!

О, сокруши Диомеда копье, сотвори, чтоб и сам он

Грянулся оземь лицом пред воротами Скейскими Трои!

Ныне двенадцать телят годовалых, работы не знавших,

В жертву, богиня, тебе принесем, если жалость проявишь

К городу нашему, к женам троянским и к малым младенцам».

Так говорила, молясь. Но богиня молитву отвергла.

Так они дочери Зевса владыки молились во храме.

Гектор тем временем к дому уже подошел Александра.

Дом тот прекрасный воздвиг себе сам Александр при пособьи

Лучших строителей-зодчих троянской страны плодородной.

Был на акрополе выстроен он, со двором, с почивальней,

С залом мужским, по соседству с домами Приама и брата.