Снова однако свободу ей дал за бесчисленный выкуп.

В доме ж отца умертвила ее Артемида богиня.[48]

Гектор, ты все мне теперь, — и отец, и почтенная матерь,

Ты и единственный брат мой, и ты же супруг мой прекрасный.

Сжалься над нами и в бой не иди, оставайся на башне,

Чтоб сиротою не сделать ребенка, вдовою-супругу.

Войско же наше поставь у смоковницы; легче всего там

К городу подступ, и легче всего там на стены взобраться.

Трижды в том месте пытались напасть храбрецы под начальством:

Славного Идоменея, обоих Аяксов, а также

Двух знаменитых Атридов и мощного сына Тидея.

Верно, о том им сказал прорицатель какой-либо вещий

Или, быть может, и собственный дух побудил их на это».

Ей отвечая, сказал шлемоблещущий Гектор великий:

«Все и меня это сильно тревожит, жена; но ужасно

Я бы стыдился троянцев и длинноодеждных троянок,

Если б вдали оставался, как трус, уклоняясь от боя.

Да и мой дух не позволит: давно уже я научился

Доблестным быть неизменно и вместе с передними биться,

Славу большую отцу и себе самому добывая.

Знаю и сам хорошо, — и сердцем, и духом я знаю:

День придет, — и погибнет священная Троя. Погибнет

Вместе с нею Приам и народ копьеносца Приама.

Но сокрушает мне сердце не столько грядущее горе

Жителей Трои, Гекубы самой и владыки Приама,

Горе возлюбленных братьев, столь многих и храбрых, которых:

На землю пыльную свергнут удары врагов разъяренных, —

Сколько твое! Уведет тебя меднодоспешный ахеец,

Льющую горькие слезы, и дней ты свободы лишишься.

Будешь, невольница, в Аргосе ткать для другой, или воду

Станешь носить из ключей Мессеиды или Гиппереи:

Необходимость заставит могучая, как ни печалься.

Льющею слезы тебя кто-нибудь там увидит и скажет:

«Гектора это жена, превышавшего доблестью в битвах

Всех конеборных троянцев, что бились вокруг Илиона».

Скажет он так и пробудит в душе твоей новую горесть.

Вспомнишь ты мужа, который тебя защитил бы от рабства.

Пусть же, однако, умру я и буду засыпан землею,

Раньше, чем громкий услышу твой вопль и позор твой увижу!»

Молвил и сына обнять наклонился блистательный Гектор.

Мальчик испуганно вскрикнул и к няне красиво одетой

Быстро припал, устрашенный родителя милого видом,

Яркою медью смущенный и конскою гривой, что грозно

С гребня отцовского шлема над ним неожиданно свисла.

Дружно любезный отец и почтенная мать рассмеялись.

Гектор немедленно снял с головы яркоблещущий шлем свой

И положил его наземь. И, на руки милого сына

Взявши, его целовал, и качал на руках, и, поднявши,

Так говорил, умоляя Кронида и прочих бессмертных:

«Зевс и великие боги! О, сделайте так, чтобы этот

Сын мой, подобно отцу, выдавался меж прочих троянцев,

Так же бы крепок был силой и мощно б царил в Илионе,

Чтобы когда-нибудь, видя, как с боя идет он, сказали:

«Этот намного отца превзошел!» Чтоб с кровавым трофеем

Он приходил из сраженья и радовал матери сердце!»

Так он сказал и супруге возлюбленной передал в руки

Милого сына. К груди благовонной прижала ребенка

Мать, засмеявшись сквозь слезы. И сжалось у Гектора сердце.

Гладил ее он рукой, и слова говорил, и промолвил:

«Бедная! Сердце себе не круши неумеренной скорбью!

Кто меня сможет судьбе вопреки в преисподнюю свергнуть?

Ну а судьбы не избегнет, как думаю я, ни единый

Муж, ни отважный, ни робкий, как скоро на свет он родился.

Но возвращайся домой и займися своими делами, —

Пряжей, тканьем, наблюдай за служанками, чтобы прилежно

Дело свое исполняли. Война же — забота мужчины

Каждого, кто в Илионе родился, моя ж наиболе».

Речи окончивши, поднял с земли бронеблещущий Гектор

Гривистый шлем. И пошла Андромаха домой, проливая

Слезы и часто назад на любимого взор обращая.

Вскоре достигла она для жизни удобного дома

Гектора мужеубийцы, внутри его много застала

Женщин-служительниц дома и к плачу их всех возбудила.

Заживо был ими Гектор в дому своем горько оплакан:

Не было в сердце надежды, что он из губительной битвы

Снова воротится, силы ахейцев и рук их избегнув.

Не задержался Парис боговидный в высоких палатах.

Славный надевши доспех, испещренный блестящею медью.

Он поспешил через город, надеясь на быстрые ноги.

Как застоявшийся конь, подле яслей раскормленный в стойле,

С топотом по полю мчится, сорвавшися с привязи крепкой,

В водах привыкший купаться прекрасно струящейся речки,

Гордый собой. Высоко голова. По плечам его грива

Бьется косматая. Полон сознаньем своей красоты он.

Мчат его к пастбищам конским и стойбищам легкие ноги.

Так же рожденный Приамом Парис от Пергамского замка

Мчался, сияя, как солнце, доспехом своим превосходным,

Весело он усмехался. Несли его быстрые ноги.

Гектора-брата догнал он, едва только тот собирался

Двинуться с места того, где беседовал нежно с женою.

Первым тогда обратился к нему Александр боговидный:

«Что, дорогой мой, надолго тебя задержал я, не правда ль?

Очень я медлил? Явился не к сроку, какой ты назначил?»

Брату Парису в ответ сказал шлемоблещущий Гектор:

«Милый! Никто из мужей, если он справедлив, не захочет

Ратных деяний твоих опорочивать: воин ты храбрый;

Только легко остываешь и малого хочешь; печалюсь

Сердцем я в духе, когда на тебя поношения слышу

Граждан троянских, так много трудов за тебя положивших.

Но поспешим! А поладим потом, если Зевс промыслитель

Даст нам, во славу небесным богам, рожденным на вечность,

Чашу свободы поставить в обителях наших свободных

После изгнанья из Трои красивопоножных ахейцев».