– Кулаки-то у него в отца – чугунные, – согласилась Кукушкина. – Как есть – побаиваются его. Давай отряхай ноги и проходи в дом.

Анжелика деликатно шаркнула босоножками по плетёному коврику и собралась было подняться по ступенькам, но Антонина Кондратьевна железной рукой дёрнула её назад:

– Отряхай, говорю! Вон, кило навоза на своих гвоздях с огорода унесла.

Девушка вздрогнула и начала активно выламывать ножки, старательно возя каблуками по половику. Слово «навоз» возымело на неё магическое действие.

Обувь было жалко, но зато контакт с будущей родственницей налажен. Покупку новых босоножек можно будет отнести на необходимые затраты, которые потом сторицей возместятся.

Чай они пили недолго. Вернее, даже не успели начать. Анжела всё примеривалась к громадной полулитровой кружке с треснувшей ручкой, и даже отважилась вытянуть губы трубочкой, чтобы попробовать густой, чёрный чай, как вдруг Антонина Кондратьевна шлёпнула себя по коленкам и объявила:

– А вон и твой идёт. Ладно, пойду к соседке, не буду мешать. Кровать мне тут не сломайте.

Анжелика, сердечко которой забилось от мысли, что Троекуров сам за ней прибежал в деревню (не иначе – соскучился!), моментально приняла отрепетированную соблазнительную позу и зависла над столом грациозной стрекозой, слегка подрагивая бюстом.

– Там к тебе девка пришла, ядрёная, – донеслось с крыльца. – Городская. Говорит, понравился ты ей сильно.

– Да ну, – заржал в ответ незнакомый бас. – Вот за что люблю лето – городские косяком попёрли.

– Ты гляди, сразу-то лапы не распускай, а то и эта сбежит, – предостерегла маменька.

Ухмыльнувшись, Анжела покачала головой – ничего, она не сбежит, она ему покажет небо в алмазах.

Дверь грохнула о стену, и на пороге замер здоровенный мужик непрезентабельной наружности. От него мощными волнами исходил запах несвежего лука, тяжёлого табака и ещё какой-то кислятины.

– Ух ты! – восхитился вошедший. – Вот это я понимаю – фактура!

– Здравствуйте, – напряглась Анжелика.

– Давай сразу на «ты». Так быстрее, – доверительно пояснил мужик. – А то чего мы тут будем сантименты разводить, только язык зря трепать. А ты клёвая!

– Где Андрей? – Анжелика подобралась и начала напряжённо вглядываться в пространство за спиной комплиментщика.

– Ещё нам третьего не хватало, – не одобрил её вопрос мужик. – Тебя как звать-то?

– Неважно…

– Как неважно? – удивился мужик. – Ты что? Я так не могу. Мне сперва познакомиться надо. Мамка сказала, что у нас всё серьёзно будет.

– Вы кто вообще? – взвизгнула Анжела, отпихнув протянутую к ней лапу.

– Как кто? Толик. А ты?

– А я, кажется, домом ошиблась, – обморочным голосом ответила девушка. – А это сейчас была ваша мама?

– Наша. Ты мне зубы-то не заговаривай. Что у вас, городских, за манера такая: сначала заголиться, разволновать, а потом в кусты сразу! Одна мне всю психику с утра попортила, ты теперь ещё! Я, между прочим, тут первый жених, ко мне очередь стоит. Я в дождь знаешь сколько денег зашибаю? У нас тут дороги, как болото, дачники вязнут, а я на тракторе вытаскиваю. Любые деньги могу просить – куда они денутся-то? Так что я тут кум королю, ты нос-то не вороти. Сиди, сказал, никуда не уйдёшь.

Первый раз в жизни Анжелика поняла, для чего ей на самом деле нужен был фитнес. Только изнуряющие тренировки в спортзале и, как следствие, хорошая физподготовка помогли ей в одну секунду пружинисто сигануть в распахнутое окно, сшибив чахлую герань в пластмассовом ведёрке.

– Стой, кобыла! – обиженно взревел Толик и с топотом бросился в погоню.

– Андрюшенька у меня мальчик со сложным характером, – разглагольствовала Анна Ивановна, сидя в Полининой кухне и попивая кофе из фарфоровой чашечки. Чашечку эту она самовольно выудила из серванта, заявив, что пить кофе из кастрюлек, коими она окрестила обычные кружки, – каменный век.

– Это да, – немедленно согласилась хозяйка, вспомнив, как Троекуров самозабвенно издевался и над нею, и над пришлыми девицами.

– Замечательный у него характер, – немедленно влезла в разговор Мэри. – Мужчина и должен быть таким, а задача женщины – угождать ему во всём.

Анна Ивановна с сомнением покосилась на защитницу, любовно сжимавшую ладошку в здоровенный крестьянский кулак. Видимо, девушка в данный момент представляла, как именно она будет «угождать». У бесхитростной Кукушкиной все её матримониальные планы шли через гладкое чело красной строкой.

– И девушка ему нужна из нашей среды. Ну, вы понимаете, – вернулась к важной теме Анна Ивановна.

– Конечно, – рассеянно поддакнула Поля. Ей было плевать и на Троекурова, и на планы его маменьки. Она думала об одном: как вернуть документы до того, как объявится Василиса и потребует отчёта.

– Не надо ему из вашей среды, – возмутилась Мэри. – Возьмёте в семью фрю безрукую, она ни приготовить, ни рубаху нормально погладить…

– Деточка, этим занимается прислуга, – напомнила Анна Ивановна.

– Транжирство это, – нахмурилась Мэри. – Зачем кому-то платить, если жена есть?

– Жена не для этого нужна.

– Ха! – демонически гоготнула Кукушкина, страстно желавшая выйти замуж, а потому на всё смотревшая через призму собственных возможностей. – А для чего же?

– Для красоты, – величественно изрекла Троекурова.

– Для красоты можно статую перед окнами воткнуть, а жена нужна для жизни, – упёрлась Марианна.

– Вот родите своих, тогда и будете решать, для чего вашим детям вторая половина, – вспылила Анна Ивановна.

– Так с такими свекровями ни замуж не выйдешь, ни родишь, – уныло парировала Маруся. – Вы детей неправильно воспитываете, а они потом на нормальных жениться не хотят.

– А вы найдите себе такого, которого правильно воспитали, – посоветовала Троекурова, раздражённо поджав губки. Марианна ей надоела, так как своими лирическими отступлениями мешала подойти к основной теме беседы. – Так вот, к чему я! Я Андрюшеньке такую девочку нашла чудесную из профессорской семьи. У него такая невеста, такая невеста!

Тут она испытующе посмотрела на Полину. Поскольку та рассеянно таращилась в окно и никак не реагировала, Анна Ивановна весьма невежливо подёргала хозяйку за рукав и повторила:

– Слышите! Как вы считаете, профессорская дочка моему сыну может составить хорошую пару?

Поля вздрогнула и тревожно заморгала:

– В каком смысле? Зачем вам обязательно профессорская дочка?

Полине, которая, к несчастью, тоже была дочкой профессора, пусть и уехавшего в сытую Америку, внезапно стало ясно, к чему ведутся все эти разговоры. Похоже, Троекурова положила на неё глаз и собирается сватать своего угрюмого бородача, которого, несмотря на все его миллионы, ни к одной невесте пока пристроить не удалось. Кстати, ещё неизвестно, какие у него дефекты, раз его до сих пор при столь активной маменьке не дотащили до ЗАГСа.