— Боже, Меган, — выдохнул он, — я схожу с ума от желания!

— Я тоже, — прошептала она.

— Это безумие, — прохрипел он.

— Изумительное безумие, — согласилась она, закрывая поцелуем его рот, и ощущение ее гладкого тела, принявшего его, было лучшее, что он мог себе когда-либо представить. — Я люблю тебя, — едва слышно добавила Меган, и только это признание он желал сейчас услышать…

Меган поправила под собой измятое покрывало на большой постели Реми. После стремительной и неистовой любви под душем они переместились в более удобные условия спальни, в его постель, где еще раз занимались любовью, со всей неторопливостью и нежностью, о которой она только могла мечтать.

— Сколько времени? — пробормотала она, обнаружив, что Реми тоже проснулся, и он сонными глазами взглянул на часы у кровати.

— Примерно половина десятого, — протянул он. — А что? Ты проголодалась?

— Да, хочу тебя, — с озорством проговорила она, накрывая стройным бедром его ноги. — О, Реми, я так рада, что вернулась!

— И я рад, — ответил он. — Я уже начал думать, что только вообразил, будто ты чувствуешь то же, что я.

— А что же ты чувствуешь? — Меган кончиком пальца провела линию вокруг его губ. — Ты никогда не говорил мне.

— У меня было не так много времени, — с грустью произнес он. — Между прочим, я думал, ты заметила сама. — Его губы растянулись в улыбке. — Я люблю тебя. Конечно, люблю. Как я сказал матери, я влюбился в тот момент, когда встретил тебя в аэропорту. У Меган перехватило дыхание.

— Ты сказал матери? — Она не могла в это поверить.

Реми кивнул.

— Я сказал, что мы любовники. — Нет!

— Да, сказал. — Он усмехнулся. — Мать пыталась убедить меня, будто звонила мне, когда умирал дед. Но я категорически заявил, что этого не было, иначе я бы услышал звонок. Снял ли бы я трубку — это другой вопрос.

Меган приоткрыла рот.

— Мне она говорила то же самое — про звонок.

— Правда?

— Да. — Меган прикусила губу. — Это было в ту ночь, когда умер твой дед. Я хотела сказать ей, где была, но когда она объявила о своем звонке, то решила, что таким образом практически обвиню ее во лжи.

— Она обвиняла тебя в худшем, — хрипло проговорил Реми. — О, любимая, как много было непонимания!

— Но больше не будет, а? — прошептала Меган, наклоняясь, чтобы коснуться языком его шеи. Потом вскинула голову, словно эта мысль только сейчас озарила ее. — Но зачем она лгала? Зачем утверждала, будто звонила, если не делала этого?

Реми вздохнул.

— Ну, наверное, старик был еще в памяти, когда она прибежала, и, если верить ей, шептал наши имена.

— И что же? — Меган нахмурилась.

— Как — что? — застонал Реми. — Как ты знаешь, старик намекал, что хочет что-то сделать для тебя. А я был настолько глуп, что дал матери понять это.

— Ты хочешь сказать?..

— Нет, никакого злого умысла, — успокоил ее он. — Просто мать испугалась, что, если я приду, дед скажет мне, что он собирается сделать.

— Но какое это имело значение?

— Она не знала, что он уже изменил завещание, — объяснил Реми. — И она думала, что если я услышу его волю, то добьюсь ее исполнения.

Меган заморгала.

— Ты бы отдал мне часть своей доли наследства?

— Отдал бы, — тихо проговорил Реми, и она прижалась щекой к его плечу.

— О, Реми! — Она нежно поцеловала его. — Но теперь ты можешь забрать мою долю.

— Мне не нужна твоя доля, — твердо заявил Реми. — Старик хотел, чтобы ты получила ее, и если у тебя нет других резонов избавиться от нее, то, думаю, лучше тебе сохранить ее за собой.

У Меган перехватило дыхание.

— Ты не возражаешь?

— О Господи! — Он сделался нетерпелив. — Неужели ты думала, что я возражал?

— Ну, твоя мать говорила…

— Моей матери придется ответить за многoe, — со злостью проговорил Реми. — Меган, по моему мнению, тебе следует сохранить за собой долю отеля. Фактически ты обязана сделать это.

— Но твоя мать…

— Вряд ли она будет против, если… если моя жена будет владеть частью отеля, — спокойно проговорил он. — Я хотел сказать, что, если ты действительно любишь меня, мы могли бы пожениться.

Меган посмотрела на него широко открытыми глазами.

— Это предложение?

Реми саркастически хмыкнул:

— А ты не догадалась?

— В таком случае я оставляю за собой мою долю, — прошептала она. — В качестве приданого.

Реми нахмурился и приподнялся на локтях.

— Значит ли это, что ты принимаешь мое предложение? — спросил он, и Меган тихо засмеялась.

— А ты не догадался? — повторила она его голосом. — Я подыскиваю себе новую работу. Участие в руководстве отелем, пожалуй, мне подходит.

Девять месяцев спустя родился первый внук Аниты.

Эти девять месяцев прошли у Меган в постоянных хлопотах. Во-первых, была ее свадьба с Реми и экзотическое свадебное путешествие на Фиджи. Затем поездка с молодым мужем в Англию для передачи Саймону ее доли акций каталога. А потом она обнаружила, что беременна. Восторгу молодых супругов не было предела.

Это было счастливое, но напряженное время. Хотя у Аниты не было особого выбора — либо согласиться с решением сына, либо расстаться с ним навсегда, — ей и Меган не сразу удалось уладить разногласия. Аните была ненавистна сама мысль об участии Меган в их семейном предприятии, и порой казалось, что женщины никогда не помирятся.

Беременность Меган все изменила. Кроме того, Анита не могла не признать, что Реми никогда не выглядел таким счастливым. Если это благодаря Меган, то честь ей и хвала, решила она. Да и в качестве снохи Меган была не так уж и плоха.

Со своей стороны Меган обнаружила, что беременность сделала ее чрезвычайно терпимой, и теперь, будучи замужем за Реми, она могла сквозь пальцы смотреть на мелкие пакости Аниты. Со временем они пришли к взаимопониманию, так что появление нового члена семьи было встречено Анитой с восторгом.

Оставалось лишь сожалеть, что Райан не смог увидеть своего правнука. И ее мать — внука, подумала Меган одним солнечным утром, когда, вместе с Реми и их сыном в коляске, они посетили кладбище.

— Она была бы так счастлива, — прошептала Меган, чувствуя надежность обнимавшей ее руки мужа, когда они сидели на лавочке в Саду Памяти. — Прости меня, папа, но, думаю, Робартсы и Кроссы наконец пришли к миру и согласию.