— Без понятия! — раздраженно выкрикнула, желая вывести его на эмоции, как они меня с нотариусом, лишив всего.

— То есть, ты что, совсем дура? Подписываешь и не знаешь что?

Не зная, что говорить, ведь Дмитрий мне ничего не давал подписывать, заявил, что простой брак и никаких бумаг не будет, поэтому выдала:

— Ну как же?! Конечно, так и подписываю, не глядя! Разве забыл, ведь я так и сделала при подписании брачного контракта с Андреем Михайловичем?

— И как нам узнать?

— А мне откуда знать?

— То есть? Ты жена! У тебя второй экземпляр должен быть.

— Он у мужа, в сейфе, — не унималась, повторяя их слова, напоминая об их обмане. — Я же доверяю безгранично всем, поэтому даже не читала. Свою фамилию вывела и на радостях побежала в магазин, покупать себе шубу на деньги нового мужа. Заслужила.

— Ксюша…

— Ксения Николаевна предпочтительнее.

— Ты что мне втираешь? Я никогда не поверю, что ты так сделаешь. Ты же доставала со своими претензиями, когда составляли брачный договор.

— Да вы что?! А насколько я поняла, то нет. Даже не читала. Подписала, не глядя и…

— Перестань по ушам мне ездить! Где твой экземпляр? — закричал он, отчего пришлось убрать телефон в сторону в надежде не оглохнуть.

— А что не так? Что? Ты же мне и Дмитрию заявил, что я…

— Идиотка!

Только хотела ответить, как увидела, что ко мне бежит сынок. Приблизившись, с красными щечками, довольный и счастливый Сережа попросил, чтобы завязала шарф. Спрятав телефон во внутренний карман куртки, все подправила, завязала и поцеловала в нос, напоминая, осторожно подниматься по лестнице и ни в коем случае не толкаться. Малыш счастливо кивнул и побежал к ребятам, а я достала телефон и гневно процедила:

— А в чем проблема?! Соответствую. По вашим рассказам, я же именно такая.

— Я хочу увидеть этот документ.

— Все вопросы к мужу.

— Ксения!

— Все вопросы решай с мужем! Я вышла замуж, как вы и требовали, так что ждите развода и больше ко мне не лезьте.

— Мне нужно знать! Что хочешь, то и делай, но чтобы принесла нам свой оригинал. Хоть ноги раздвигай ежемину…

— Это нужно знать тебе, так что ты и раздвигай. Еще раз повторюсь — теперь все вопросы решайте с Дмитрием!

— Мы же сказали, чтобы условие было: после развода он все оставил тебе, а ты переписала на нас.

— Картунов так и сказал, все оставит мне после развода, — беспечно заявила, радуясь, что довела мужика до предела. Не только мне одной мозг можно выносить.

— Отлично, и когда развод?

— Как ему надоест. Условие мужа.

— Так сделай, чтобы надоело! Если хочешь, чтобы ты и твой пацан нормально жили.

— А что, могут ненормально?

— А ты подумай, — рявкнул Алексей Алексеевич, и перед тем как выключиться, возмущенно процедил: — Бабы — дуры.

Стояла и смотрела на снежную бабу, которую вчера жильцы дома усердно лепили. Такая большая румяная веселая. И рядом с ней невзрачный Дед Мороз и Снеговик. Снеговик — творческая работа, не придерешься. Видно, что с душой делали, а дедушка совсем не удался. Как будто его творили из последних сил, чуть ли не лопатой придавая самые красивые штрихи, и поэтому все торчало. Подошла ближе и стала варежкой бить по выпуклостям, разравнивая их. Да и увеличить нужно. Как он может быть меньше Снежной Бабы? Неправильно.

Начала набивать снег, позволяя себе ни о чем не думать. Но мысли вновь и вновь возвращались к тому, что мой сын в опасности. Они так безжалостно лишили меня моей кондитерской, в которую ушло столько денег, сил и надежд, и что особенно ужасно, закрыли в ней невинную девушку, обрекая на смерть, что им будет запросто выкрасть и моего малыша.

Даже не заметила, но пока думала, привела в порядок шубу деда, и начала катать снег, чтобы слепить мешок. Столько во мне ярости бушевало, что не описать словами. Трясло от такого разговора, и нужно было успокоиться.

— Мама, мама и я хочу! — воскликнул сынок, бросая ватрушку.

— Помогай, кидай снег, — весело произнесла, показывая Сереже как правильно. Он сразу же принялся за работу, пыхтя и улыбаясь, рассказывая о том, как Дед Мороз оживет и принесет ему в подарок братика.

Чуть не захлебнулась слюной, замирая на месте, мгновенно считая дни, понимая, что еще не пришли, а должны уже быть. Но такое у меня часто бывает. И чувствовала я себя нормально.

Замечая, как сыну нравится, перешла к Деду Морозу, желая выполнить выпуклые звезды на шубе. На улице было темно, поэтому достала сотовый, чтобы посмотреть время. Поздно. Нужно идти. Не успела убрать, как вдруг услышала знакомый голос:

— Ну, привет, что ли…

Мгновенно тело обдало кипятком, а потом холодом. Меня словно парализовало на несколько секунд, за которые я вспомнила всю свою жизнь до рождения сына. Повернулась и увидела Евгения, а вернее, Лодкина Евгения Константиновича.

Мужчина стоял в нескольких метрах от меня, был одет в серый пуховик и в голубые летние джинсы. Курил, выдыхая дым через нос. Лицо его сильно похудело, отчего появились глубокие морщины. Смотрелся старше своих лет, и намного. Евгений харкнул в сторону и лениво произнес:

— Ну что, как будем делить его?

Мгновенно собралась и направилась к сыну. Поправила шапку, которая съела, открыв ухо, и сказала:

— Сережа, смотри, вон Толик с мамой пришел кататься на горку. Ты его давно не видел, он ведь болел. Нужно поздороваться. Заодно покажешь ему свою ватрушку.

Сын улыбнулся и, шмыгнув носом, счастливо побежал хвастаться. Было слышно, как он счастливо здоровается еще в пути, не добегая до Сидоровых.

Включила диктофон на телефоне и положила в нагрудный карман куртки. Что же, нужно послушать, что мне сейчас будут вещать. Стиснула зубы и пошла к Лодкину, считая, что вечер мой окончательно испорчен. Тараканов, а теперь вот этот явился, не запылился.

Мужчина затянулся, наблюдая, как Сергей с Толиком побежали к горке, весело толкаясь, желая успеть первыми, и лениво выдал:

— А что сына отпустила? Я хотел познакомиться, чтобы знал папку.

— Его папка скоро будет здесь. Думаю, он тоже пожелает с тобой познакомиться, — сказала, с восторгом отмечая, как Лодкин изменился в лице, побледнел, отмечая предвкушение в моих глазах.

Держала себя смело, даже немного дерзко. Не могла себе позволить иного поведения в обществе этого мужчины. Чтобы Евгений не видел мой страх, чтобы не знал, как я сдерживаю себя от того, чтобы броситься к сыну, схватить и убежать. Достали. Нет, нужно показать, что мне плевать на их давление и у меня есть ЗАЩИТА. Пусть они теперь бояться.

С презрением посмотрев по сторонам, мужчина вернул скучающий взгляд на меня и показал свои желтые зубы, с усмешкой выдавая: