в СМИ. Еще хорошо бы подключить спортивных боссов, кто там у нас сейчас в МОК заправляет?

— Хуан Антонио Самаранч, — ответил разведчик, — пятый год уже. Он большой друг Советов, сомневаюсь, чтобы можно было что-то провести через его голову.

— Все равно подумайте об этом, — буркнул Кейси, — в крайнем случае Самаранча можно и заменить на более покладистого спортсмена. И вещание «Свободной Европы» и «Голоса Америки» хорошо бы усилить и актуализировать что ли… пусть круглосуточно рыдают насчет жертв киевских репрессий. Канадских коллег подключите — там у них проживает куча украинцев, пусть тоже поработают на общее дело.

— Сделаем, мистер Кейси, — практически синхронно сказали все трое.

— Свободны, — объявил им директор, — и позовите связи с общественностью, я прямо сейчас отдам ему необходимые распоряжения.

Кремль, через два дня

Романов вызвал к себе одновременно двух лидеров разведывательных сообществ, и Примакова, и Ивашутина. Чего он до сих пор никогда не делал.

— Коллеги, — так он начал свое вступительное слово, — я собрал вас, чтобы обсудить национальный вопрос. Он, судя по всему, выдвигается у нас на авансцену…

— Намекаете на киевские события? — спросил Примаков.

— В частности и на них, но не только… до этого прошли волнения в Казахстане, а еще чуть ранее в Грузии. На очереди, как мне говорят компетентные товарищи, Молдавия и Прибалтика, причем вся, от Эстонии до Литвы.

— А что это за компетентные товарищи, можно уточнить? — спросил Ивашутин.

— Нельзя, — строго осадил его Романов, — оперативная информация. Так вот, согласно этой оперативной информации в ближайшее время готовятся акции, аналогичные киевской, в Кишиневе и Таллине. Возможно, еще в Ереване и Вильнюсе, но это уже менее вероятные события. А то, что это в Кишиневе случится, практически стопроцентная вероятность. Какие будут мнения у органов госбезопасности?

— А можно чуть больше конкретики по Кишиневу? — попросил Примаков.

— Легко, — неожиданно согласился Романов, — музыкально-литературный клуб имени Алексея Матеевича — вам это имя что-то говорит?

— Проходил у нас по одному делу человек, который козырял такой фамилией, — отозвался Примаков, — но он же, кажется, давно умер.

— Совершенно верно, в 1917 году. Это автор гимна Молдавии, которого сейчас поднимает на щит местная интеллигенция.

— Название движения мне ничего не говорит, — признался Ивашутин.

— Тогда слушайте, — продолжил Романов, — началось все с невинных посиделок группы молодежи, которая решила вспомнить этого вот Матеевича, как молдавского классика. К их встречам быстро присоединилась группа молдавских писателей, в числе коих значились Виеру, Лари, Мазилу и Кацавейко.

— Кто все эти люди? — не выдержал Примаков.

— Видные молдавские писатели, — с усмешкой ответил Романов, — издаются в основном у себя в республике, в других местах никому неизвестны. Вот до чего доводит так называемая «ленинская национальная политика», — ядовито добавил он.

Оба разведчика сочли за лучшее промолчать.

— Идем далее… позавчера у них там прошел первый митинг в поддержку демократических изменений в стране. Нет, ничего похожего на Киев, там не было, но лиха, как говорится, беда начало. Тем более, что рядом у них Румыния, которая спит и видит, как бы вернуть себе утраченные территории.

— Я записал все эти фамилии, — сказал Примаков, — прямо сегодня и займемся. Но извините, конечно, меня за прямоту, но что такое Молдавия? По сравнению с той же Украиной? Плюнуть, извините, и растереть — и не будет никакой Молдавии.

— Да, наверно, вы в чем-то правы, Евгений Максимович, — отозвался Романов, — но спускать с рук такие деяния нельзя даже в самом малом масштабе… вирусы гриппа тоже ведь составляют мизерную часть от массы человеческого тела, однако запросто валят человека с ног.

Примаков опять не нашелся, что ответить на такую метафору, поэтому Романов продолжил.

— Теперь Прибалтика… не будем прятать головы в песок, как эти… как страусы, и признаем честно, что она никогда не интегрируется в Союз, если не применять меры принуждения, конечно…

— Верное рассуждение, — согласился Ивашутин, — и что из этого следует?

— Самым верным решением было бы оставить им независимость по итогам Великой Отечественной, — продолжил Романов, — но, к сожалению, там было принято другое решение, которое очень трудно исправить. Что делать? Нет, отделять прибалтов сейчас — это форменное самоубийство для страны. Можно сделать тоньше и умнее… примерно так, как сделала Российская империя с Финляндией и Польшей — с одной стороны составные части страны, а с другой своя конституция, деньги и армия.

— А что насчет акций протеста у них? — напомнил Примаков.

— Акции будут, это неизбежно, — горько усмехнулся Романов, — но тут надо действовать на опережение. В отличие от молдаван…

— И каким же образом мы будем их опережать?

— Записывайте, — скомандовал Романов, — пункт первый — лидеров акций протеста по возможности изолировать, при невозможности — дискредитировать. Пункт второй — на ближайшем пленуме дадим старт программе хозрасчета и самофинансирования, первыми там в очереди будут прибалты и молдаване.

— А украинцы? — уточнил Ивашутин.

— С ними вопрос сложнее, — поморщился Романов, — отложим пока. И третий пункт — пора уже нам работать на опережение не только внутри страны, вы так не считаете?

— Что вы имеете в виду? — почти одновременно спросили они оба.

— Воду в межнациональных отношениях у нас мутят не только советские диссиденты, но и зарубежные спецслужбы, правильно?

— Совершенно верно, — ответил Примаков, а Ивашутин согласно кивнул, — на Украине откровенно торчали уши ЦРУ и МИ6.

— Так не пора ли подкинуть этим ребятам ответный, так сказать, подарочек… что там в Великобритании с национальными проблемами? Шотландия, Ирландия? У ваших служб, я так понимаю, наработанные связи в этих регионах — надо дать им установку действовать в рамках этой темы.

— А в