Внешне доктор Месмер чем-то напоминал Таната. Они вполне могли оказаться братьями, вот только Флинн сомневался, что у Смерти в принципе может быть семья. Разве что собственные бесчисленные тени, но доктор Месмер точно не был одной из них.

– Я Сомнус Месмер, – представился мужчина, слегка склонив голову. – А ты, если не ошибаюсь, Флинн.

– Да, это я, – подтвердил он и напрягся.

– Не нужно так реагировать на меня, я не собираюсь насильно лезть тебе в душу, – успокоил доктор Месмер, доставая ручку и блокнот. – Я здесь для того, чтобы помочь тебе, а не смутить.

– Помочь с чем? – Флинн нетерпеливо заерзал на кушетке.

– Помочь понять себя, – растолковал мужчина, делая какие-то пометки в блокноте.

Флинн вытянул шею, чтобы посмотреть на них – какие-то непонятные каракули.

– Ты все равно не поймешь мои записи, – не отрываясь от дела, спокойно промолвил доктор Месмер.

Флинн смутился, как если бы его поймали за чем-то непристойным, и отвернулся.

– Это язык души, он понятен не всем, – продолжил доктор Месмер, задумчиво улыбнувшись.

– Ясно, – сдавленно ответил Флинн.

– Ты знаешь, почему все души перед последним испытанием обязательно посещают психолога?

– Нет, мой психофор никогда не говорит, какое испытание ждет меня впереди.

– Что ж, не смею критиковать методы твоего психофора, – чуть слышно сказал доктор Месмер, – но сегодня мне придется нарушить его правило и все рассказать. Впереди тебя ожидает самая сложная проверка, которая только существует в загробном мире, да и в мире живых тоже. Тебя ждет…

У Флинна напрягся каждый мускул и выступила испарина на лбу, а доктор Месмер все тянул паузу, соревнуясь с бесконечностью.

– Тебя ждет прощение, – наконец-то закончил он.

– Прощение? – Недоумение Флинна все росло и росло – скоро в комнате не поместится. – То есть судьи оправдают меня?

– Нет, ты меня неправильно понял. – Доктор Месмер отрицательно покачал головой. – Нельзя взять и по щелчку избавиться от своего прошлого, но с ним можно что-то сделать.

– Извините, доктор, но я ни черта не понимаю. – Флинн пожал плечами.

– Прощение нужно просить не у судей, а у тех, кого ты обидел. Только они могут простить тебя. И только ты можешь простить тех, кто однажды нанес обиду тебе, – ответил доктор Месмер. – А теперь я включу «Оттенки чувств». – Он щелкнул тонкими пальцами.

– Оттенки чего?..

Из тьмы вынырнул знак вопроса, светящийся желтым, подплыл к Флинну и остановился ровно над его макушкой.

– Так мне будет легче распознать твои подлинные эмоции. Это всего лишь иллюзия, – объяснил доктор Месмер. – Сейчас, к примеру, ты растерян.

– Ну ничего себе! – Флинн от удивления раскрыл рот.

– На чем мы остановились? – призадумался доктор Месмер, слегка наморщив лоб. – А, точно. Тебя впереди ждет коридор Прощения, где ты встретишь образы всех тех, кто обидел тебя и кого обидел ты. Многие не готовы к такому, поэтому перед испытанием все обязательно проходят сеанс у меня.

Из тьмы выползла сияющая волнистая линия аквамаринового цвета и обвила шею Флинна, точно шарф.

– Не волнуйся, – делая очередную пометку, сказал доктор Месмер ласковым голосом. – На самом деле это не так страшно, как кажется.

– А нельзя поменять испытание? – поинтересовался Флинн, нервно забарабанив пальцами по коленке.

– Нельзя, оно для всех одинаковое. Без него дальше нет пути.

Флинну показалось, что все внутренности сжались в одну точку. Ничего не поделать, придется сразиться и с этим демоном тоже.

Если Танат обладал холодным, непробиваемым спокойствием, то у доктора Месмера оно было теплым и бархатным. Вроде бы одна черта, а так по-разному проявлялась.

– Я ознакомился с твоим делом. В твоей жизни было много обид.

– Вы же не ждете, что я прощу абсолютно всех? – грубо спросил Флинн. – Не все люди достойны прощения.

Перед его лицом затанцевали ярко-красные колючки.

– Я понимаю, что ты все еще зол, но прощаешь ты не для кого-то, а для себя. – Доктор Месмер прикрыл глаза и поднес указательный палец к своему виску. – Взять хотя бы того соседа, с которым ты полез в драку из-за смерти пса. – Его глазные яблоки двигались туда-сюда, будто он что-то читал под веками. – В тебе до сих пор живет ненависть к нему.

Комнату озарили громадные пурпурные шипы. Они пронзили доктора Месмера насквозь.

– Что?! – взорвался Флинн. – Вы хотите, чтобы я простил ублюдка, отравившего моего пса?!

– Злоба, ненависть, обиды отяжеляют твою душу. Они причиняют вред в первую очередь тебе, а не ему. Ты должен сделать это для себя. – У доктора Месмера ни один мускул на лице не дрогнул.

– Я не хочу и не буду его прощать! – зарычал Флинн, ударив кулаком по столику. Шипы стали острее и темнее.

– «Простить» – не значит «одобрить». Его вину никто не преуменьшает. Поверь, все люди, попав к нам, получат по заслугам. И твой сосед не исключение.

– У меня даже доказательств не было! А он ходил и лыбился, зная, что я ничего не могу сделать! Что мне нечего предъявить! – Флинн до крови прикусил губу. Металлический привкус наполнил рот, а жгучая ненависть наполнила сердце.

– Если никак нельзя повлиять на ситуацию, то ее нужно отпустить, иначе негативные эмоции будут грызть тебя, и ничего, кроме тьмы, ты в этом мире уже не увидишь, – размеренно произнес доктор Месмер.

– Мне стоило бы самому отравить этого ублюдка! А потом смотреть, как он умирает, и наслаждаться его мучениями, – со злобой выплюнул Флинн.

– Но тебя бы посадили в тюрьму, и тогда бы страдала твоя семья. Исправив одну несправедливость, ты бы породил новую. – Ручка доктора Месмера все быстрее скользила по бумаге.

Колючки превратились в зеленые кольца, которые затянулись на груди Флинна.

– Уверен, моя мать бы недолго плакала. – Он сдвинул брови и шумно засопел.

– Ты ошибаешься насчет своей матери, – мягко возразил доктор Месмер. – И не только в этом.

Над головой Флинна возникли десятки желтых знаков вопроса.

– Что вы хотите сказать?

– Ты многие годы беспочвенно винишь ее в смерти отца. – Доктор Месмер перестал вести записи, отложил блокнот и внимательно посмотрел Флинну прямо в глаза. – Тот сосед действительно был виновен, но твоя мать – нет.

Комнату заполнили чувства всех цветов и оттенков. Желтые вопросительные знаки с бешеной скоростью множились над головой, острые бордовые шипы впивались в доктора Месмера, синяя рябь захватила пол, зеленые кольца обвили тело Флинна от макушки до пят, а фиолетовая стрела прошила его сердце. Он испытывал все и сразу: недоумение, ненависть, тоску, боль, разочарование.