могилы в области головы, то поднимая камни и откладывая их в сторону, поддаваясь порыву узреть своими глазами тело ее любимого, то кладя их обратно, сталкиваясь со страхом нарушить его покой. Откровение фальшивого Оцелота имело единственный положительный эффект — Любе не придется прощаться с ним по-настоящему, ведь тот, кто был ей дорог, уже давно умер, принятие чего влияет на ее отношение к роботу в негативную сторону: она ненавидит его, как оскорбление памяти хорошего человека. Люба поднялась на ноги с ярым желанием уничтожить Малого прикосновением оголенной руки, забывая про риск для здоровья, — но тут рядом встала Настя, выражая не только заботливую поддержку, но и выступая неким голосом разума.

— Мне очень жаль, но давай не будем принимать поспешных решений. — Люба поддалась вразумительному тону Насти, ощущая себя самым маленьким человеком на свете, что, разумеется, случается с ней настолько редко, что можно считать аномалией.

— Кассандра очень четко мне объяснила твою исключительную нелюбовь к подобным мне, что и послужило нашим обоюдным решением сокрыть от тебя этот факт до момента, когда ты будешь готова.

— И зачем мне знать это сейчас?!

— Потому что я и он — мы часть твоего прошлого, но еще и потому, что я так захотел, — считаю это честным. Ты должна знать правду обо мне, чтобы абстрагированно от моей личности воспринять то, ради чего все это было.

— А если мы не хотим знать твою «правду»?! — Люба относилась к нему с презрением не в последнюю очередь из-за манипуляции эмоциями и памятью настоящего Оцелота.

— Она имеет в виду, что мы уже в шаге от свободы, к которой, так-то, именно ты нас и вел. Разве не стоит оставить все как есть и просто жить?

Он долго молчал, после чего, когда злость напополам со страхом пропитали их достаточно, прозвучал неизвестный Насте, но пронзающий в самое сердце Любу женский голос: тактичный, трепетно относящийся к донесению мысли, оставляя заботу о чувствах где-то позади.

— Над формулировкой я думала не меньше содержания, все время соприкасаясь с уже известными мотивами и средой их возведения. Я горжусь этим знанием, несмотря ни на что, и благодаря этому черпала уверенность в правильной подготовке к твоему возвращению. В этот раз я готова была тебя ждать столько, сколько нужно, прошлую ошибку я повторять отказалась. Но исполнить мое обязательство и обещание невозможно на Авроре по единственной причине — фрагменты. Пока они в твоей руке и органах, ты зависима от Осколка, и раз мы не смогли извлечь их безопасно для твоего организма на Авроре, значит, надо было искать источник их происхождения и дальше. Без понимания его структуры результата не будет, и ты это знаешь. Вплоть до момента, когда на Целестине я обнаружила гробницу Первобытного, мое сообщение собиралось совсем другими формами и содержанием. Я не знаю, как долго ты отсутствовала между точек координат хронологии, как и не знаю, в каком ты состоянии слушаешь это, но я хочу передать вот что — я сдержала обязательство и обещание. И вот как это произошло. Не без помощи Оцелота мы расщепили волокна твоей проблемы, придя к единому способу устранения этой проблемы. Триединство травмировало тебя чрезмерно глубоко, создав неотслеживаемую конструкцию временных узлов, и это послужило воспитанием твоего мировоззрения. Наша ошибка была в том, что мы считали Триединство лишь неудачным этапом жизни, — на деле Триединство и есть вся твоя самостоятельная и осмысленная жизнь. Проблема не в Осколке — проблема в тебе, Люба. Ты должна была не выжить в Триединстве — пережить его, повзрослев не физически — психологически, морально, эмоционально. В эпилоге Триединства нет такой возможности по причине сокрытия тобой преимущественно большей части событий по все тем же личным травмирующим причинам. Вынудить пережить аналогичные по общим свойствам события опасно для тебя и окружающих по банальной причине — отсутствие доказанного результативного контроля следствий и причин. Риск запуска новых нитей чреват незамедлительным созданием разрушительных узлов, распутывание коих никак не способствует выздоровлению из-за отсутствия эгоизма в сюжетах с угрозой людским жизням. Чтобы восполнить минусы твоего отношения с безопасным для окружающих последствием, мне осталось прибегнуть к радикальному методу твоей терапии без твоего личного ведома. Такова моя забота, Люба, — создать то, что поможет тебе научиться отпускать знание свидетеля будущего в угоду настоящему. Слово Свидетеля несет бремя знаний, распоряжение коими согласуется никак не с внешним — лишь с внутренним состоянием исполнителя. Этакий капкан — власть знанием отнимает свободу. Я знала, велик шанс твоего прибытия сюда, осталось только создать верного наблюдателя с правильной кривой координат, чему отлично послужила тень Оцелота, почившего слишком рано. Он согласился на это, потому что любил тебя, но не мог дать тебе свободу от Триединства при жизни. Адаптивная симуляция основана на компиляции удобного для воспроизведения сюжета и стимуляции конкретных эмоций для сокрытия швов. Не знаю, какие декорации выбрал Оцелот, — это он тебе сам расскажет. Ты всегда противилась данному методу терапии, я понимаю почему. Пора взрослеть, Люба. И если ты слышишь мой голос, значит, у тебя получилось, теперь ты свободна. Я бы могла многое рассказать про Первобытного, но не буду, ибо это ныне моя история. Ты теперь вне главного сюжета, вправе исполнить мечту второстепенной роли на линии времени. При успешном твоем взрослении мое отсутствие и мои знания волновать тебя более не должны, даже наоборот — без меня ты обретешь окончательную свободу, потому что с меня и началась твоя клетка. Я признаю это, и пусть это будет маленьким примером: смогла я — уж точно сможешь и ты. Искренне надеюсь, жизнь твоя обретет новую цель, дом, семью и будущее. Пути наши должны были разойтись рано или поздно, мы обе это знали и обе это уважали. Прощай, Любовь.

Настя не могла и представить, что ощущает и о чем думает сейчас Люба, она смиренно и внимательно наблюдала за ней во время откровения с горьким сочувствием и лишь под конец обнаружила, что перед ней стоит уже другой человек. Внутри Любы что-то ломалось и собиралось, вновь и вновь, пугая Настю своим неподвижным, вросшим в камни под ногами образом. Кассандра закончила, оставив их в тишине, и Настя захотела подойти к Любе и как-то поддержать, видя и чувствуя перестройку внутри подруги слишком ярко, чтобы перенять на себя тяжелый осадок. Но стоило ей сделать шаг, как голос Оцелота начал говорить, усиливая и без того сложное откровение.

— История победы Варвара над вашими друзьями действительно была, только вас там не было. Я наблюдал за