— Что-то не так? — пристально наблюдаю за ней и пью из стаканчика.

— Тебе звонил абонент по имени Бестия, — произносит, не отрывая глаз от своего маникюра.

Небольшой глоток кофе резко обжигает пищевод и желудок. Я хватаю со стола телефон и действительно обнаруживаю один пропущенный от Лизы.

Сердце начинает биться чаще.

Я не видел ее почти полтора месяца. С той самой ночи, когда забирал из клуба Ильи. Я знаю, что она приходила к нам домой несколько раз, но я в эти моменты отсутствовал. Однажды разминулся с ней буквально на пару минут. Когда зашел в квартиру, сразу почувствовал аромат айвы. Глубоко вдохнул и на мгновение задержал дыхание. После удушающе сладких духов Виолетты, которыми насквозь пропах салон моей машины, запах Лизы был, как глоток чистого горного воздуха.

Дрожащей рукой продолжаю держать телефон и просто смотрю на слово «Бестия», написанное красным цветом, что означает пропущенный вызов.

В груди бушует целый микс чувств: удивление, злость, трепет, восторг, настороженность, гнев… Только Лиза может вызывать во мне столько эмоций одновременно.

Но самое яркое ощущение все-таки удивление. Что ей было нужно? Я по пальцам одной руки могу пересчитать разы, когда мне звонила Лиза.

В последнее время я думаю о ней. Часто. Полтора месяца — это не самый долгий срок, который мы не встречались. Бывало, я не видел Лизу по полгода. Но это первый раз, когда я долго ее не вижу и думаю о ней каждый проклятый день. Замираю на улице при каждой проходящей мимо девушке, хоть чем-то похожей на Лизу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Кто это? — доносится до меня голос Виолетты.

А я продолжаю смотреть на экран, словно загипнотизированный. Силой заставляю себя заблокировать телефон и повернуть голову к Ветте. Выражение ее лица непроницаемо, но я почувствовал напряжение в голосе.

Она ждет от меня ответа, а я снова не знаю, что мне сказать. Какое-то чертово дежавю.

— Мне сложно объяснить, кто это, — честно отвечаю.

— Твоя бывшая? — ухмыляется.

— Нет.

— А кто тогда?

Дочь моего отца. Казалось бы, что сложного произнести эти слова? Но я не могу. Во мне все протестует, когда я хочу сказать это вслух. Это ровно тот самый протест, который испытал я четырехлетний, когда мне впервые показали Лизу и сказали, что она моя сестра. Что тогда 20 лет назад, что сейчас, во мне все вопит:

ОНА МНЕ НЕ СЕСТРА.

И с каждым днем мой протест набирает все больше оборотов. Это просто какое-то безумие, такого еще никогда не было. Я каждый день просыпаюсь с отрицанием действительности. Если раньше я никогда не считал Лизу родственницей молча про себя, то теперь каждая клеточка моего тела кричит об этом ежесекундно.

— Она никто, — говорю Виолетте с легкой улыбкой, собрав кое-как свои чувства в кулак. — Правда. Вообще никто.

Она смотрит на меня с недоверием.

— Иди сюда, — протягиваю к ней руку и тяну к себе. Как только она оказывается рядом, тут же целую ее. Глубоко, с языком. Чтобы выбить из ее головы все то, что она сейчас себе надумала.

— И все-таки, кто она? — шепчет мне в губы, когда мы прерываем поцелуй.

— Никто. — Я отстраняюсь от Виолетты и поднимаюсь с места. — Давай отвезу тебя домой? Мне пора в клуб.

Лизе я решаю не перезванивать. В нашем с ней случае это странно. Наверное, она набрала мне по ошибке, случайно тыкнув пальцем не в того абонента на букву «Э». Я у нее в телефоне записан как «Этот придурок».

День рождения дедушки в Золотом ручье проходит, как и любое другое торжество, которое он устраивает — сотня каких-то непонятных людей и деловой формат мероприятия. Гости пришли сюда не столько, чтобы его поздравить, сколько чтобы обсудить возможные варианты сотрудничества. Строительную компанию хоть официально и возглавляет мама, но дед все равно продолжает ею заниматься, сидя на пенсии.

Мы с Виолеттой приезжаем вдвоем. По торжественному случаю я одет в брюки и белую рубашку, а она выбрала белое платье до колен. Волосы закрутила в локоны, сделала неброский макияж. В универ она красится намного ярче.

Я паркую автомобиль у ворот, и мы заходим во двор. Начало октября, и еще на удивление тепло, поэтому празднование проходит в саду, а не в доме. Людей уже довольно много, и мне приходится долго смотреть по сторонам, выискивая свою семью. Наконец-то я замечаю у беседки маму.

— Пойдем, — беру смущающуюся Виолетту за руку и веду к родительнице.

Когда мы подходим ближе, я замечаю рядом с мамой Иру, Лешу и… Лизу. При виде Бестии сердце неприятно щемит.

— Всем привет, — громко говорю, подойдя к ним. Боковым зрением замечаю, как Лиза резко обернулась на мой голос. — Это Виолетта. — Представляю им свою девушку. — Вет, это моя мама Кристина Игоревна, брат Леша и сестра Ира. — Киваю на каждого головой.

Лизу я решил не представлять. Она стоит чуть поодаль, в паре метров. Как бы с семьей, но в то же время и нет.

— Очень приятно познакомиться! — мама расплывается в улыбке и с любопытством смотрит на Виолетту, которая уже залилась краской. — Наконец-то Миша показал нам свою девушку!

Виолетта отвечает матери что-то вежливое, а я щекой чувствую Лизин взгляд. Он прожигает кожу. Не выдерживаю и поворачиваю к ней голову. На ней красивое светло-розовое платье чуть выше колен, подчеркивающее ее идеальную фигуру, волосы собраны в прическу. Смотрит на меня широко распахнутыми стеклянными глазами.

Я видел у Лизы этот взгляд только один раз: четыре с половиной года назад, когда пришел домой, кажется, с девушкой и случайно застал там ее. Она смотрела на меня ровно такими же стеклянными глазами, а потом с ее ресницы сорвалась слеза, и она убежала. Я догнал Лизу в подъезде, где она уже рыдала навзрыд, и пытался понять, кто ее обидел, но она так и не сказала мне.

И вот сейчас у нее такие же стеклянные глаза, как и тогда.

Приближение отца заставляет меня оторваться от Бестии.

— Добрый день! — папа подходит к нам с улыбкой.

— Виолетта. — Указываю ему на девушку. — Максим Алексеевич, мой отец, — представляю ей папу.