Но жизнь наконец-то вошла в привычное русло. Томми выслеживал Трента, и он, кажется, думает, что перестал искать меня, и я смогла на самом деле, ну, жить.

Йен и девочки были моим спасением здесь. Они не дают мне скучать, когда мир становится невыносимым или начинает закрадываться страх. Черт, Йен даже переехала ко мне после всей этой истории с интернетом. Она клянется, что уедет со дня на день, но я почти привыкла к ее присутствию. После того, как я смирилась с тем, что она подвергалась большей опасности, находясь рядом со мной, — что, по ее словам, было нелепо, учитывая ее историю и тот факт, что в моем здании, вероятно, безопаснее, чем на военной базе, поскольку оказалось, что здание принадлежит Мейеру, — мы просто как бы случайно стали настоящими друзьями.

Странно думать об этом, о том факте, что теперь у меня есть настоящие друзья. Это не то, что я когда-либо испытывала до Трента или позволяла себе с тех пор, как начала скрываться.

Почему-то мне даже больше не кажется, что я прячусь. И все же этот тихий голосок в глубине моего сознания любит щебетать, что Трент всегда позволял мне впасть в ложное чувство безопасности, прежде чем он говорил мне, что знает, где я нахожусь. И он тоже всегда знал, когда я переезжала.

Я просто пытаюсь убедить себя, что на этот раз все по-другому. Что он меня не найдет. Что я позволяю Томми поступать по-своему, и вот почему все по-другому.

Потому что это должно быть по-другому.

Единственное, о чем мне было немного грустно, так это о том, что этот Горячий Парень, похоже, исчез с лица земли, как только ко мне переехала Йен. Он так и не попросил перенести встречу в другой раз после моей ночи паники и его визиту в два часа ночи, но я пытаюсь не зацикливаться на случайном парне, который позволил мне испытать лучший секс в моей жизни.

Не то чтобы планка была совсем высокой, но все же.

С тех пор я не позволяла себе ни к кому подходить достаточно близко, чтобы снова впасть в ебаный экстаз, и часть меня почти не хочет портить этот опыт.

Хотя, это не совсем так, как если бы мне приходилось отбиваться от парней палкой. Если я не на работе, я с девушками и любым парнем, который сделал шаг вперед… ну, они, кажется, исчезают посреди разговора. Это странно, но что ж, я думаю, такова городская жизнь.

Я приспосабливаюсь. И я уверена, что Харпер все еще ненавидит меня, хотя она уволила Джессику примерно на четвертой неделе после того, как она фактически напала на меня на работе, так что, возможно, ненависть — слишком сильное слово, но все же… другие девчонки, которые вели себя с Джессикой как сучки, отступили с тех пор, как она ушла. Как будто главная дрянная девчонка ушла, и они потеряли свою привлекательность.

Определенно не жалуюсь.

О чем угодно, на самом деле. Кроме того факта, что осень здесь на самом деле не осень. Я скучаю по множеству красок, которые приходят с возвращением домой осенью, но я могу смириться с отсутствием красок смены сезона, когда впервые за целую вечность я по-настоящему ощущаю жизнь.

— Пожалуйста, скажи мне, что здесь есть кофе. — Йен, спотыкаясь, заходит на кухню, где я просматриваю новости, потягивая из кружки темное чудо, которое она ищет. — Спасибо тебе, милый младенец Иисус, за то, что подарил нам темные зерна жизни.

Я хихикаю, когда она наливает себе кружку и опускается на стул рядом со мной за кухонным столом.

— Важный вечер?

Она стонет и роняет голову на руки, лежащие на столе.

— Тара завела всех на Ягера. Мне действительно нужно перестать пытаться угнаться за хорошенькими молодыми созданиями.

Я закатываю глаза от ее драматизма.

— Йен, ты одна из самых красивых молодых созданий. Тара на сколько, на три года младше тебя?

— Не начинай с меня. Ты тоже не сможешь угнаться.

— Да, но мне почти тридцать, и я перестала пытаться угнаться за ними месяца два назад, когда поняла, что слишком стара для этого дерьма.

— Ты ненамного старше меня. Как получилось, что ты разыгрываешь старую, обветшалую карту?

— Потому что я старше тебя, и так будет всегда. — Я показываю ей язык, и она снова стонет.

— Ты такая соплячка. Пожалуйста, скажи мне, что здесь есть еда.

— Нет, мне нужно сходить в магазин. У нас есть, например, палочка сыра и, возможно, замороженное буррито. Мы здесь почти не едим, так что покупать еду почти бессмысленно.

Она делает глоток кофе, издавая при этом радостный писк.

— Правда. Думаю, мы могли бы сходить за рогаликами и проведать Тину. Убедиться, что с ней все в порядке.

С тех пор, как я здесь, я хожу повидаться с Тиной и перекусить к ней по крайней мере два раза в неделю. На прошлой неделе у нее был синяк под глазом, и я хотела совершить убийство — потому что, очевидно, я могу заступиться за людей, которые не являются мной, да, — но она умоляла меня ничего не делать и клялась, что с ней все будет в порядке. Я не хотела уходить и ничего не делать, и я не утруждала себя сообщением об этом, потому что опыт подсказывает мне, что это бессмысленно, но я также слишком хорошо знаю, что нельзя помочь кому-то, если он не хочет, чтобы ему помогали.

— Да, по-моему, это звучит заманчиво. — Я делаю еще глоток кофе, наслаждаясь шикарной кофеваркой, которую привезла с собой Йен, и шикарными кофейными зернами, которые она для нее купила. Я до сих пор не знаю, где она берет деньги на все, особенно учитывая ее прошлое. Я знаю, что она выполняет дополнительную работу для Мейера, но она ничего не разглашает, а я вряд ли из тех, кто лезет не в свое дело. Тем более, что это, вероятно, незаконно, судя по тому, что она сказала о других предприятиях Мейера, и я просто не хочу этого знать. — Я собираюсь запрыгнуть в душ,