мужик на ней. У Влады закрыты глаза, она обнимает его двумя руками. Царапает так, как всегда делала со мной. Ее любовник снимает всю эту мерзость, скалится в камеру, пока моя бывшая жена покорно раздвигает ноги под ним.

Я пытаюсь зацепиться хоть за что-то. За малейшую попытку Влады оттолкнуть его. Но ведь могло же быть?..

Бесполезно.

Тянусь к верхнему углу экрана, чтобы свернуть видео, но тут замечаю, как губы Влады шевелятся. Почти в самом конце. Я до этого момента доходил пару раз в самом начале.

Подношу телефон к уху, прибавляю звук, но в этот момент совершенно ничего невозможно разобрать из-за мужского смеха.

Но, черт, я готов поклясться, что она произносит мое имя. Мое, блядь, имя.

Перематываю, снова смотрю на то, как двигаются губы бывшей жены. Это не ошибка. Из раза я раз я отчетливо вижу это.

Что за хрень?

Почему она называет любовника моим именем? Что за игры такие?

Вопросов в голове становится больше. А потом еще признание Влады… Никого за все время, что мы были не вместе. У нее не было других мужиков.

Как это вообще сочетается? Изменила, но годами хранила верность. Почему? Никто не попадался на пути или…

Отвлекает звонок.

— Марк Андреевич, говорить можешь? — в телефоне раздается голос моего начальника службы безопасности.

— Могу. Что-то срочное? — отзываюсь.

— Ты попросил набрать тебя сразу, как только мы что-то раскопаем. Мы раскопали.

— Ближе к сути, — зажимаю телефон между головой и плечом, тянусь к бутылке с пойлом.

— Гончаров действительно работал в Швеции какое-то время…

— Да это я и без тебя знаю.

— Но там вышло все не так просто. Такое ощущение, что скандал тупо хотели замять. Подтерли все, вообще никаких следов. Его тихо убрали, визу закрыли. Из страны он уехал в какие-то рекордные сроки — то есть сегодня его увольняют, а завтра в обед у него уже билет в Россию. И никаких предпосылок, работал нормально, зарплата стабильно, премии приличные сверху постоянно падали.

— А сейчас он где? Почему ничего не слышно?

— Ходят слухи, что залег на дно. Какие-то у него мутки были с Астаховым месяца четыре назад. После этого все тихо, нигде не всплывал. Официально безработный, отследить не удалось, номер мертвый. В квартире никто не живет. Роем дальше, но, сам понимаешь, глухо все.

— Продолжайте. Хоть из-под земли его достаньте, но эта гнида мне нужна.

Сбрасываю вызов, делаю глоток из стакана и перевариваю всю информацию. Если Гончаров провернул все это с разводом, то явно мог косячить где-то еще. А тут, судя по всему, влетел по-крупному и на том уровне, когда было проще прикрыть ему жопу и уволить по собственному, чем втягивать свою компанию в разбирательства.

Если уж даже мне Бергман, который в свое время и сманил моего главного юриста, выплатив компенсацию за него по контракту, ничего не сказал про скандал лично, когда я недавно к нему мотался, то там явно замешано что-то серьезное.

И Астахов еще… Все знают, что он занимается отмывкой криминальных денег. А такие люди не шутят. Они за свое могут и в лес спокойно свозить, и оставить там. Навсегда.

Мыслями возвращаюсь к видео с Владой. Все-таки почему она шептала мое имя в такой момент? Это ведь что-то значит.

Никакой нормальный мужик такое терпеть не станет. Знать, что женщина представляет на твоем месте другого, но все равно спать с ней… Точно нет.

Для начала мне нужно будет найти подругу Влады, с которой она в тот день встречалась. Надавить на нее хорошенько и вытрясти хотя бы что-то. Или заплатить.

Я помню, с какой довольной интонацией она сообщала мне о Владе. Потом мы пересекались на парочке каких-то вечеров, и она клеилась ко мне, вешалась каждый раз, откровенно предлагая себя. Постоянные отказы ее не смущали.

Не понимаю такой тип женщин. Готовы стелиться перед тобой, лишь бы ты трахнул ее и заплатил утром. Хотя нет, не заплатил. Сделал «подарок», ведь обычно они не готовы в открытую признать, что продают себя.

Телефон вновь оживает.

Мне звонят из больницы, где наблюдается Агриппина. Я быстро отвечаю на звонок, внутри начинает как-то неприятно резать.

Слова о том, что у нее был эпилептический припадок, заставляют меня сорваться с места. Быстро натягиваю рубашку, нахожу ключи от машины и гоню в клинику, оставив на всякий случай на тумбочке в коридоре запасную связку ключей для Влады, которую я не стал будить.

До больницы доезжаю в рекордные сроки. Там мне объясняют, что им поступил звонок от мужчины с объяснением ситуации. Они сразу же забрали Агриппину на частной скорой, сейчас она находится в одноместной палате под капельницей. Вроде бы даже спит.

Скорее всего она сама обрисовала своему этому старому знакомому всю ситуацию и поделилась с ним номером для экстренных случаев. Агриппина всегда старалась продумывать все наперед.

— Что с прогнозами? — спрашиваю дежурного врача.

— Такие припадки могут повторяться. Важно, чтобы пациентка была под наблюдением. Лучше круглосуточно. Самостоятельно с ними не справиться, так что необходимо сразу вызывать нас, чтобы мы могли снять приступ. Несколько дней мы продержим ее здесь, понаблюдаем, сделаем необходимые анализы. Вы можете приезжать в любое время, но до девяти вечера.

— Сейчас я могу ее увидеть?

Мужик сначала качает головой, но потом все-таки называет мне номер палаты и называет свою фамилию, чтобы я сослался на него, если меня вдруг остановят медсестры.

— Только недолго. Ей лучше всего сейчас поспать.

Заходя в палату, я стараюсь не шуметь. Плотно прикрываю за собой дверь, сразу же взглядом нахожу кровать, на которой лежит Агриппина. Капельница все еще не закончилась, у моей мачехи закрыты глаза, но, кажется, она все-таки не спит.

— Марк?.. — она порывается встать, но я жестом прошу оставаться на месте. — Зачем было ехать сюда посреди ночи? Я же просила передать, чтобы ты приехал утром, раз уж они наотрез отказались не звонить тебе.

— По договору они обязаны сообщать все мне сразу, как ближайшему родственнику. Егора, уж прости, я вписывать не стал, — беру стул, сажусь рядом с постелью. Еще раз бросаю взгляд на капельницу, скоро нужно будет позвать медсестру. — Как ты?

— Мое свидание прервалось. Не думаю, что после увиденного он мне перезвонит, — Агриппина вымученно улыбается, шутит даже в такой ситуации. Не хочет показывать, что чувствует на самом деле. — А как у тебя дела, мой мальчик? Наверное, я тебя оторвала от чего-то важного. Хорошо еще, что ты додумался оставить Ладочку дома.

— Она, наверное, приедет завтра, — быстро отвечаю. —