А член Политбюро, Первый секретарь Ленинградского Обкома КПСС Романов повис на волоске.

В те дни на Богданова было совершено первое в его жизни покушение — у «Волги», на которой он ехал, одновременно заклинило руль и отказали тормоза. Второе покушение последовало ровно по истечении двух недель после первого — спас тренированный доберман, с которым Василий Сергеевич вышел гулять на пустырь. Это был последний день в жизни Богданова, когда он появился на улице без охраны. Если раскаленный подсрачник под задницей до сих пор лишь припекал, то теперь он начал обжигать ягодицы по-настоящему.

Уже отшлифованная настолько, что можно было безоговорочно ей доверять, интуиция профи подсказала Василию Сергеевичу не ставить ни на Андропова, ни на Черненко, ни на Романова.

Первый, продержавшись у власти чуть больше года, основную часть которого провел в ЦКБ, отправился прямо оттуда на орудийном лафете на Кремлевское кладбище.

Второй с удивительной пунктуальностью повторил тот же путь через четырнадцать месяцев.

Третий, так и не достигнув вершин в Политбюро, еще какое-то время цеплялся за власть в Ленинграде, но новый — молодой и неожиданный — генсек припомнил лидеру культурной столицы России несколько антикварных сервизов, угробленных на свадьбе его дочери.[ По слухам, на фуршете по случаю свадьбы младшей дочери Г. Романова, устроенном на теплоходе, курсировавшем по Неве, было перебито несколько сервизов из запасников Эрмитажа, имеющих большую антикварную ценность.

По другим слухам, для празднования, в разрез указаниям свыше, были предоставлены и посуда, и вещи, сработанные в мастерских реставраторами-стажерами. Ни г. Романов, ни один из его гостей о подобной «подделке» не знали.

Впрочем, существует еще и личное мнение автора: и теплоход, и сервизы — всё это только досужие сплетни, столь сладкие уху нашего обывателя.] И товарищ Романов убрался из большой политики, оставив о себе у россиян лишь краткосрочную память в образе анекдота об отпечатке подошвы ботинка на заднице, по которому легко определить размер обуви Горбачева.

Если новый генсек и не навел поначалу страху на тех, кто уже давно привык жить по застойной старинке, то призадуматься всё же заставил: «А вдруг как чего… ни проще ли…

…как считаешь, Василий Сергеевич?»

«Затихаритесь. Заморозьте контракты. Сейчас политическая обстановка в стране вполне соответствует форс-мажорным обстоятельствам, учтя которые никакой вонючий международный арбитраж в Гааге не вынесет постановления о невыполнении вами договорных обязательств, — заключил Богданов, польщенный тем, что к его мнению уже начинают серьезно прислушиваться. — Терпим год, терпим два, но потом продолжаем работать. Крапленый, придавленный каблуком Раисы Максимовны, не продержится на престоле больше трех лет. Потом его вышвырнут. Иначе никак, потому, что он слаб, а у него за спиной в стартовые колодки уже становятся очень сильные люди».

Вот здесь-то прозорливый Василий Сергеевич и ошибался. Те, кто пытался пристроиться в стартовые колодки за спиной Горбачева, оказались не просто не «очень сильными людьми», а, более того, позорными слабаками с трясущимися с похмелья руками. Они оказались не способными ни только на то, чтобы, когда создалась подходящая обстановка, взять в эти трясущиеся ручонки власть в трещащем по швам Советском Союзе, а даже на то, чтобы, поняв, что всё провалилось, пальнуть себе в висок из служебного «Стечкина». Молоденький лейтенант группы захвата, оказавшийся первым рядом с одним из этих героев, державшим у купола приведенный в боевое состояние ствол, спокойно забрал его у неудавшегося самоубийцы, поставил на предохранитель и сказал: «Идиот. Самоубийство — это же грех. А если хочешь помучиться, так давай вмажу по почкам. Никогда еще не доводилось бить генералов. Тем более, маршалов».

Но маршалов не осталось. Алкаши — это другое дело. Как же в России без алкашей!

Как же в России без Ельцина!?

И без несуразных реформ, сродни тем, что в свое время проповедовали анархисты — естественный отбор, как в африканской саванне: сильные должны расцвести, слабые — завять.

Сильные образовали формацию «новые русские».

Слабые образовали прослойку.

Те, кто еще слабее, стали бомжами. Или подохли.

Василий же Сергеевич…

«..Из Конторы меня вышвырнули в 1992 г., когда привычное всем КГБ переименовали в фСК и разогнали почти половину старых кадров, а на их место прислали легитимных президенту России ментов и армейцев. Я оказался не при делах, и вовсе не потому, что находился на стороне ГКЧП во время небезызвестного путча. Дело в другом — я был конкурентом тем исполненным служебного рвения новичкам, что стремились как можно резвее взобраться по лестнице — чем выше ступенька, тем лучше. А я со своей выслугой, со своим опытом был для них той преградой, которую им, дилетантам, ни обогнуть, ни перепрыгнуть. Единственный выход — как-нибудь поднатужиться и эту преграду убрать.

Убрали.

Но не учли одного — того, что, обладая таким багажом знаний, опыта, связей (и, самое главное, неприязнью к конторе, которой посвятил восемнадцать лет жузни, и которая в результате оставила меня безработным)… Так вот, обладая таким багажом, превратиться в настоящего антипода Конторы и начать доставлять ей неприятности мне было проще простого. Это подтвердилось уже на следующий день после отставки, когда мне позвонил один из самых влиятельных в уже развалившемся Советском Союзе криминальных авторитетов. (Я не хочу называть его имени. Этот человек уже мертв, и никакой помощи от него или его корешей ждать не приходится. Впрочем, maк же — и никакого вреда. Так зачем лишний раз ворошить прах умерших?)

Итак, мне предложили встретиться, потолковать. Чmo ж… встретились. Потолковали. Всё взвесили, всё обсудили, и в результате уже через месяц было зарегистрировано ЛГОО «Охранное агентство „Богданов и Пинкертон“ — по сути, заложен фундамент мощнейшей структуры, ориентированной на захват криминальной власти в Ленинграде. А еще через полгода начало стремительно набирать обороты совместное российско-британское предприятие «Богатырская сила», зарегистрированное в оффшорной зоне Гибралтара, в котором ни единым британцем никогда и не пахло. Три учредителя: одна скандинавская и две российские фирмы — в реальности двенадцать человек, между которыми в определенной пропорции и были распределены все доходы от деревообрабатывающего производства и экспорта древесины, чем и занялось новое предприятие. Но об этом попозже… А сейчас — о том, какую роль здесь играет «Богданов и Пинкертон».

Хотя, а почему же попозже? Открывай файл № 3 и читай. Правда, я так и не выполнил своего обещания и не поведал тебе о том, как заработал свои первые миллионы. Как сумел найти компромиссы с одной стороны с блатным миром, а с другой — с большими чиновниками из Москвы и Санкт-Петербурга. Как незаметно и для тех, и для других оттер их от обильной кормушки, взял ее под свой полный контроль и развернул всё дело так, что у меня на руках оказался контрольный пакет акций одного из наиболее мощных концернов России. Ты поймешь всё это сама, прочитав то, что написано дальше. Ты ведь умная девочка, дочка. Ты ведь не упустишь в небо того журавля, которого я передаю тебе прямо в руки…»