— Одним словом, официально объявляем… — медленно начал «бульдожья морда», но Шикульский не дал ему договорить. Перебил нетерпеливо:

— Вот именно!

— Что конкретно Вы бы хотели?

— Сами решайте. Вы профессионалы, и за это я плачу вам огромные деньги. Так что включите мозги, и вперед. Считайте, что сейчас я вам выдал лицензию на разовый террористический акт. А дальше понаблюдаем. Испоняйте. Свободны.

И Шикульский опять уткнулся взглядом в аквариум, который из угла в угол беззаботно бороздили яркие нарядные рыбки.

— Объявляйте войну, — почти беззвучно прошептал он. — Этой стервозе, Виктории Энглер.

Стекла вылетели, наверное, во всем доме, и лишь по той причине, что в нашей квартире вставлены дорогущие стеклопакеты, эта беда обошла нас стороной.

Зато не обошла стороной другая — куда пострашнее. Вставить новые стекла — плевое дело. Но никто никогда не вернет Константина — добродушного увальня, который сегодня утром вручил Томке огромный букет цветов.

Теперь подносить цветы будут ему. Вернее, класть ему на могилу…

Пять минут назад я дача ему ключи от своей «А-шестой» и пятисотрублевую бумажку.

— Будь другом, договорись на стоянке, перегони туда мою тачку. Один хрен, ею не пользуюсь, дождусь что ее или разобьют, или угонят. Рядом…

— Я знаю, где здесь стоянка, — улыбнулся мне Костя и охотно отправился выполнять мое поручение. А я подошла к окну и принялась ждать, когда он выйдет из парадняка и сядет в машину.

Ко мне подошел Олег, положил руку мне на плечо. Я прижалась к нему и сказала:

— Наконец-то я выспалась.

— Не радуйся. Тебе предстоит еще много бессонных ночей.

…Из подъезда выходит Константин. Нажимает на кнопочку на брелоке, и «Ауди» в ответ мигает ему фонарями. Костя открывает дверцу, втискивается за руль.

— А не плюнуть ли нам на всё, не сходить ли в парк… — начинает Олег.

Договорить он не успевает.

Между ослепительной вспышкой и гулким звуком мощного взрыва минули доли секунды. Но сперва была вспышка, а потом звук — это я отмечаю автоматически, с ужасом наблюдая за тем, как «Ауди» подлетает высоко вверх, и прямо в полете, словно разрезанная точно посередине огромными ножницами, разлетается на две равные части. Задняя врезается в старый тополь и опрокидывается на газон. Передняя — вместе с тем, что осталось от Кости!!! — отлетает к подъезду так, что ее не разглядеть из окна.

Только дым!

Только осыпающиеся вниз оконные стекла!

Кто теперь будет дарить Тамаре цветы?

— Нет, мы не пойдем гулять в парк, — так, словно всего пять секунд назад ничего кошмарного не произошло, словно на улице просто пошел дождь, спокойно произносит Олег. — Жалко машину.

— Не машину, а Костю, — с превеликим трудом выдавливаю из себя я.

— Его тоже. Это привет от Шикульского, Вика. Я знаю.

— Это нота об объявлении войны. Я знаю.

— Было трудно. Теперь будет труднее в тысячу раз. Как минимум, на ближайшие месяцы.

Я знаю!!! В ближайшие месяцы мы не пойдем гулять в парк!!!