было отрицать, что она имела на это право и иначе даже не могла, если ей приходилось всю жизнь скрываться от инквизиторов. Алекса не знала, что может быть иначе, что ей больше не нужно будет скрывать свою суть при нём и бояться быть пойманной. Но Лео ей докажет обратное.

Он понял, чего хотел и к чему стремился. Одобрение отца давно его не интересовало, но тот мог быть опасен для Алексы. И теперь главное обеспечить её безопасность и дать понять, что он будет той самой стеной и крепостью, которая сможет её защитить и от бурь, и от врагов.

Потихоньку, постепенно, она поймёт, что её инквизитор ей не враг. И не был никогда. Интересно, с какого момента она наблюдала за ним? В то, что она впервые его увидела на воротах, Лео не верил. Он чувствовал её в лесу очень близко, но она каким-то образом от него ускользала. Не иначе, как солнечные боги веселились, выводя инквизитора из себя. Нужно спросить у Алексы, видела ли она его в лесу?

Грот спрятал от непогоды, но продрогшая девушка отчаянно стучала зубами. Дрожь мужчина чувствовал, когда нёс свою красавицу на руках, а теперь ещё и слышал. Видимо нервозность и переохлаждение слились воедино.

— Раздевайся!

Это стоило того, чтоб увидеть круглые как у совы глаза Алексы. А он всего-то предложил высушить одежду, хотя думал, конечно, о другом… Да и не только он.

Леонардо кожей чувствовал прожигающий взгляд, когда ходил перед девушкой в чем мама родила, а она негнущимися пальцами пыталась отлепить от себя плотную мокрую ткань платья, но смотрела исключительно на инквизитора.

— Тебе помочь?

— Помоги.

И это был единственно верный ответ. Леонардо справился с её одеждой быстро, привлек к себе и подумал, что больше никогда и ни за что не отпустит эту сумасшедшую еретичку. Это же надо было жить под боком у него и не выдать себя?

А сегодня испугалась за Леонардо, выбежала босая и сонная и, предполагая свой арест и приговор, решила спасти мужчину.

— Я люблю тебя, слышишь? Люблю, — в редких передышках между поцелуями шептал он ей.

А девушка тяжело дышала и постанывала, согретая бессовестными ласками.

— Моя!

— Твоя, любимый! — Леонардо вдруг почувствовал соленую влагу на щеках Алексы.

Глупышка, от облегчения плачет или всё ещё не верит в то, что он не поведёт её на костёр?

— Почему ты плачешь, милая? — мужчина расположился на своей мантии, гладя по спине устроившуюся на нем блондинку.

— Как такое может быть?

— Что я влюбился в тебя?

— Что мы полюбили друг друга. Я изо всех сил пыталась этого избежать, — честно призналась Алекса.

— Но я неотразим, что тут поделать? — засмеялся мужчина.

— Ты невыносим!

— Но убивать меня ты передумала всё же… — то ли в шутку, то ли всерьёз сказал Леонардо.

— Я не знала, Лео! Я дура безголовая, думаю, что люди правду говорят… А оно вот как. Я бы умерла тоже сразу же, если бы вдруг… — девушка всхлипнула, уткнувшись в его грудь.

— Я верю тебе, верю. И ты мне верь. Всё не так, как ты думаешь, девочка моя, — обнимал инквизитор свою солнечную ведьму.

— Как это? — Алекса подняла свои голубые глаза и уставилась на Леонардо, вытирая солёные дорожки на щеках.

— Я не могу тебе сейчас сказать, позже, надеюсь, всё узнаешь. Просто поверь, я не враг тебе и не был им с самого начала.

Девушка озадаченно смотрела на охотника.

— А зачем ты мой домик в лесу сжёг?

— А ты разве не чувствовала, ведьма моя ненаглядная? — спросил Лео, перебирая ее светлые пряди и удивлённо изогнув бровь.

— Что? — девушка хмурилась, эти воспоминания были для неё неприятными.

Леонардо вздохнул, раздумывая над тем, стоит ли говорить.

— Твой домик был проклят, его начала разъедать чёрная плесень. Он был обречён…

Алекса прижалась к мужчине сильнее, грустно сказав:

— И я даже догадываюсь, кто это сделал.

Но грустила она не из-за того, что злобная женщина, что донесла инквизиторам о солнечной ведьме, оказалась настолько неблагодарной, что ещё и лесной домишко прокляла, а ещё потому, что Лео снова оказался лучше, чем о нем думала Алекса.

Глава 37

Мы возвращались в дом грязные как болотная нечисть и счастливые до неприличия. Мне казалось, что я при неосторожном движении, если чересчур оттолкнусь ногой от земли во время ходьбы, воспарю в небеса, а ещё казалось, что лопну — так меня распирало от радости, что все мои страхи оказались ложными. В лесу уже стало темно, но Лео уверенно двигался вперед, будто у него перед глазами была карта, а мы шли по протоптанной дорожке. Но убегала я через кусты, и пробираться обратно приходилось через них же, а инквизитор заботливо отодвигал и придерживал веточки, чтобы я была обцарапана как можно меньше.

— Лео!

— Что, милая?

Я не удержалась от гримасы умиления, но был вопрос, который меня не отпускал.

— А что теперь будет?

— Непростой разговор с Крис.

— Нет, ты не понял. Я о нас… или о себе.

Леонардо остановился, выразительно посмотрел на меня и сказал:

— Ты всё-таки маленькая глупая девочка.

— Почему это?! — удивилась я такому повороту.

— Потому что. Мне кажется всё очевидно, — он снова повернулся и пошёл впереди меня, не выпуская мою руку из своей.

Невыносимый человек. Неужели нельзя было просто ответить? Теперь я шла и думала, что в нашем случае может быть очевидным? Что он как наследник рода Ферраламо и главный охотник Инквизиции сдаст меня в лапы судей, которые отправят меня на костёр или в Пустоши? Или что он вопреки всему, что открылось за этот день, будет меня скрывать от других охотников и станет по сути моим сообщником и врагом собственного отца? Хотелось бы, конечно, второй вариант.

— А что будет с Кристанной?

— Убийство человека — тяжёлый грех. Но