– Мы правда очень рады, что ты поживешь у нас. Уже подготовили твою комнату, и дети с нетерпением ждут твоего приезда, хотят познакомить тебя с Рокет. Она придет в восторг… Подожди. Ты же любишь собак? У тебя нет аллергии? Я совсем забыла узнать, нет ли у тебя аллергии на собак.

– Думаю, собаки классные. В моем районе было несколько недружелюбных, но в основном все казались добрыми и нравились мне. Хотя своей собаки у меня никогда не было. – Я протянул руку Майку. – Приятно познакомиться с вами, сэр, – а затем – Ронне, – и с вами, мэм. Очень мило с вашей стороны.

И все же я отнесся к ним с опаской. Для них я совершенно незнакомый человек, но они так мило ведут себя со мной. Мы обменялись с Майком крепким рукопожатием, он положил руку мне на плечо.

– Мы так ждали этого момента. Очень рад, что ты теперь будешь жить с нами.

Он был похож на тренера и напоминал мне людей, которые снимались в телевизионных шоу.

– Принимает ли он какие-нибудь лекарства или что-то такое, о чем нам нужно знать? – Ронна разговаривала одновременно со мной и с медсестрой, которая отвечала за мою выписку.

Я почесал затылок. Пикси так и не пришла. Хотя не знаю, могла ли она как-нибудь узнать о моем отъезде. Я несколько раз пытался дозвониться до нее с больничного телефона. Иногда я на нее злился, но большую часть времени чувствовал себя одиноко без нее. Я и не подозревал, как хорошо мне спалось, когда она была рядом. И никому из тех, кто сейчас находился в этой комнате, я бы не смог объяснить, что это за чувство.

Ее домашний телефон был постоянно занят, а мобильный отключен. Это случалось время от времени. Наши телефоны отключали за неуплату. Хотя после поездки к деду мой всегда работал, потому что счета оплачивались вовремя.

Пока медсестра разговаривала с Ронной, Майк наклонился ко мне.

– Эй, нам правда жаль, что с тобой все это случилось.

Я кивнул. Не хотелось снова погружаться в эту ситуацию. Я знал, что отец признал вину. Его приговорили к четырем годам лишения свободы. Одной из причин, почему он признал вину, был свидетель, который мог дать показания. Пикси.

Я застегнул молнию на чемодане.

– Слышал, ты любишь баскетбол.

Майк выглядел так, словно надеялся на положительный ответ.

– Да, но уверен, что потерял хватку. Пока даже не пытался дотронуться до мяча.

Я пошевелил пальцами, испытав внезапное желание сделать это.

Ронна вмешалась в наш разговор.

– Майк, ты уже говоришь с ним о баскетболе?

Он смутился, а затем скорчил рожицу.

– Все в порядке. Я люблю баскетбол. – Я уверенно кивнул Майку, давая понять, что прикрою его.

– Хорошо. Но, Гейз, все зависит от тебя.

Она бросила на Майка предупреждающий взгляд.

Ронна словно была мамой для всех. Даже спросила у медсестры, нравится ли ей работа, и разгладила простыни на моей, теперь уже пустой, кровати, как будто все это было чем-то естественным для нее.

Как только мы получили мои документы и рецепты на лекарства, Ронна позаботилась о том, чтобы записи о моем лечении отправили конкретному врачу, которого они уже выбрали.

– Доктор Беркен – наш педиатр на протяжении многих лет. Он замечательный. Мы бы хотели, чтобы у него был доступ к истории болезни Гейза.

Ронна подошла, чтобы взять у меня чемодан, но Майк ее опередил.

Социальный работник, миссис Джозефина, ворвалась в последний момент и слегка обняла меня.

– Все будет в порядке, малыш. Я буду навещать тебя раз в месяц или около того, чтобы знать, что у тебя все хорошо. С тобой будет работать другой социальный работник, из ближайшей к Покипси больницы, но ты можешь звонить мне в любое время.

Я понимал, что она говорила всерьез, но никогда в жизни не видел человека, у которого было бы так много работы, как у нее. Я сомневался, что позвоню.

Она сказала Ронне, что мне нужно обратиться к назначенному судом терапевту и физиотерапевту и что государство покроет расходы. Они используют те деньги, что включены в программу страхования.

Ронна улыбнулась, но ее взгляд оставался бесстрастным.

– Мы позаботимся о том, чтобы он получил все необходимые назначения.

Мне стало тревожно. Мне придется пожить с этими людьми некоторое время. Словно прочитав мои мысли, Майк начал бессвязно говорить:

– В основном дети увлекаются играми и всяким таким. Все, кроме Остина. Его интересует мода и прочее.

Он достал телефон и показал фотографию детей. В отличие от той, сделанной перед домом, на этой дети развалились на диване. У девочки были длинные светлые волосы и ослепительная улыбка. Она обвивала руками шеи обоих мальчиков. На одном из них была футболка с символом из игры-стрелялки от первого лица, волосы растрепаны. У другого мальчика глаза искусно подведены черной подводкой, на ногтях – черный лак. Он был одет во все черное и улыбался в два раза шире, чем девочка.

– Они замечательные. Конечно, никто не идеален, но с ними тебе будет весело.

Майк улыбнулся, глядя на фотографию.

Ронна наконец-то привела в порядок все документы и обняла меня за плечи, словно это был привычный жест.

– Готов поехать домой?

Она смотрела прямо на меня, а не на мужа.

Я повернулся к больничному телефону, мысленно прощаясь с Пикси. Воспоминание о ней разозлило меня и опечалило одновременно.

– Хорошо.

Меня ждало совершенно другое будущее, по крайней мере, на какое-то время.

Пикси Рэй

Офицер Сэм заглянул ко мне, когда я читала книгу. Мама впустила его. Хорошо, что Бика не было дома и мы могли поговорить без него.

– Привет, Пикс.

Офицер Сэм неплохой парень. И он, конечно, не был обязан заходить ко мне каждый раз, чтобы сообщить последние новости, но все равно делал это.

Особенно, когда Бика не было.

– Здравствуйте. В чем дело?

Офицер Сэм прошел в мою комнату и сел за письменный стол.

– Просто проверяю, как ты.

– Гейза выписали из больницы?

– Да. Он выглядел великолепно. По крайней мере, так мне сказала Пэм. – Он наклонил голову, словно ему стало меня жаль. Я ждала, что он скажет дальше. – Он уехал в приемную семью.

– О… – Меня словно ударили под дых. – Они живут где-то неподалеку?

– Нет, Пикс. Они из Покипси. Там отличная школа и все такое. – Он прочистил горло.

Не думаю, что связь между местом, откуда приемные родители Гейза, и его дедушкой случайна. Это одновременно и печалило, и радовало меня.

Я положила закладку в книгу и закрыла ее.