Ну, разумеется, горько усмехнулась про себя Элин. Она глядела на него и сомневалась в здравости собственного рассудка, который убеждал, что Макс сейчас сделал ей… некое предложение! Она была в полной власти Макса тогда, в шале. Тогда он отказался от нее, но теперь передумал и решил довести интрижку до конца!

– У тебя, конечно, уже готов план завоевания этого доверия? – саркастически поинтересовалась она, тогда как оставшаяся в ней частица разума предупреждала: ей лучше сейчас встать и уйти.

Она беспомощна перед ним. Вставай, Элин. Вставай и уходи, пока не поздно! Пока он не загипнотизировал тебя и не подчинил своей власти…

– У меня нет плана. – (Макс не обратил внимания на ее сарказм – на самом деле он, кажется, знал ее настолько хорошо, что ожидал именно такой реакции. Более того, он решил спрятать подальше свою гордость и принять все, что она скажет. Да поможет ей небо, неужели он так сильно хочет затащить ее в постель? Странно… Однажды она была в его власти, но…) – У меня нет плана, – твердо повторил он, – никакого плана, кроме того, чтобы сказать тебе всю правду.

– Это будет приятное разнообразие! – разразилась она новой вспышкой сарказма.

Но он снова сдержался и даже мягко улыбнулся, заверяя:

– Поверь мне, моя милая, обычно я не лгу. – Элин выделила из сказанного «моя милая» и приказала себе встать, пока может, но тут Макс добавил: – Вот видишь, что ты сделала со мной чуть ли не с первой встречи!

Она сделала с ним? Теперь уже поздно – она не способна сдвинуться с места. Она бросила взгляд в его сторону – у Макса был искренний вид. И Элин, хотя рассудок, если не сердце, кричал, что пора опомниться, осталась.

– Э-э… боюсь, я… э-э… не… – Голос изменил ей.

Но Макс, казалось, даже приободрился.

– Неудивительно, cara, что ты не понимаешь меня, – тихо проговорил он. – Признаюсь, что с тех пор, как мы встретились, я часто сам себя не понимал.

– Да? – Для нее все еще ничего не прояснилось.

– Может быть, будет немного понятнее, если я скажу, что с того самого момента, когда мы столкнулись в дверях, ты занимала все мои мысли.

Элин помнила, очень хорошо помнила ту первую встречу. С того момента она полностью перестала владеть собой. С того момента она чувствовала себя беспомощной перед ним, хотя и не сразу признала это. Но Макс говорит, что та встреча подействовала и на него… Ей просто необходимо услышать больше, выспросить больше.

– Я… ты сказал, что я занимала все твои мысли?

Он кивнул.

– Сначала я уверял себя, что вся причина в том, что ты надменно взглянула и ушла, не проронив ни слова. Ни одна из моих знакомых женщин не поступила бы так.

– Не сомневаюсь! – Она просто не могла удержаться от едкого замечания, сорвавшегося с губ.

К ее величайшей досаде, Макс выглядел скорее довольным, чем обескураженным. Вне всяких сомнений, он улыбался, спрашивая:

– Ты ревнуешь, Элин?

– Как же! – презрительно фыркнула она и была готова ударить Макса, видя его недоверчивую мину. Но раздражение не могло пересилить любопытства. – Так ты говоришь, что я занимала твои мысли совсем по другой причине?

– Именно это я и говорю, – согласился он. – Неужели ты не пожалеешь меня, малышка, узнав, что через несколько дней я обнаружил, что ты не только занимаешь все мои мысли, но и прочно обосновалась в моем сердце?

– Что? – воскликнула Элин. Она слышит от него точное описание ее собственного состояния! Но он же имел в виду не это? Не будь смешной, осадил ее рассудок. – Так ты поэтому решил, что будет очень забавно внушить мне, что я подозреваюсь в воровстве? – с вызовом поинтересовалась Элин.

– Нет, все было не так! – запротестовал он.

– Нет? С моей точки зрения, именно так все и было! – Она испугалась за него не меньше, чем за себя, когда Макс сделал движение, будто хотел подойти к ней. – Я хорошо слышу тебя и оттуда, – решительно заявила она.

На какое-то мгновение Макс совсем приуныл, но потом спросил:

– Ты, наверное, не захочешь подойти сюда?

– Ни за что!

– Элин, знаешь, мне так трудно с тобой!

– Даже под страхом немедленного увольнения скажу: очень рада! – парировала она.

На протяжении долгих секунд Макс изучал сидевшую перед ним бунтовщицу, потом вдруг вздохнул и проговорил почти печально:

– С первого взгляда в твои зеленые глазищи следовало понять, что этот мятежный дух доставит мне массу неприятностей. – И пока Элин снова превращалась в мягкую глину, только ждущую его рук, Макс продолжал: – Но, даже будь я способен предвидеть все мучения, которые причинит мне изящно одетая гордячка, по всей видимости получающая жалованье в моей фирме, я вряд ли повел бы себя иначе.

Мучения! Он, наверное, имеет в виду ногу, говорил Элин рассудок. Но – вмешалось сердце, ее дурацкое сердце – что, если нет? Может быть, и нет, согласился рассудок.

– Ты имеешь в виду пропавшие чертежи? – уколола она.

Мгновение Макс молча смотрел на нее, потом пробормотал:

– А, эти чертежи! С них началась череда обманов. – И продолжал: – Хотя сначала ты, как и все, кто мог войти в кабинет Брайана Коула, действительно была под подозрением.

Элин стерпела.

– Поскольку мошенник обнаружен, я смолчу, – бросила она.

– Спасибо, – улыбнулся Макс и объяснил, как все это выглядело с его точки зрения. – Брайан был в восторге от своего проекта. Увидев, в какой эйфории он пришел докладывать о завершении работы, я предложил не нести чертежи ко мне, а показать их на месте.

– Но их там не оказалось.

– Ни следа! – улыбнулся Макс. – Брайан был в шоке. Это же его детище. Он оставил чертежи на столе – и они исчезли.

– Бедный Брайан, – посочувствовала Элин.

– Естественно, я начал выяснять, кто был в кабинете, пока он отлучался ко мне и ждал, когда я закончу телефонный разговор.

– Хью Баррелл сообщил, что там была только я, – подсказала Элин.

Макс кивнул.

– Я узнал твой телефон, позвонил – и, услышав милый голос, сразу понял, что он принадлежит гордячке, которую я встретил утром.

– Правда? – задохнулась она, но нашла в себе силы спросить: – Значит, ты не был удивлен, увидев именно меня, хоть и спросил, я ли Элин Толбот?

– Я мог ошибиться. – По его лицу видно, что у него тогда не было никаких сомнений, и Элин пришлось приложить не малые усилия, чтобы сосредоточиться на теме разговора.

– И ты стал расспрашивать меня о пропавших чертежах.

– И очень скоро убедился по твоему поведению, что ты не имеешь к ним никакого отношения.