В древнем каббалистическом трактате Максим прочитал, что человеческих душ было создано лишь около двух миллионов! Может быть, это ответ? Людей-то — семь миллиардов. Человек без божественной души — лишь разумное животное.

— Получается, что у большинства людей души нет? — попытался уточнить он у «домового».

Библиотекарь задумался. Достал из-под стола начатую бутылку коньяка и налил себе и Максиму в аккуратно протёртые свитером стопки.

— Пей, — сказал он. — Иначе не постигнешь.

После третьей рюмки Максим созрел для принятия откровений.

— Божественная душа есть у каждого, — веско говорил «домовой», закусывая шарфом. — У некоторых она спит. У кого-то просыпается и теребит, орёт и плачет. Ну как дитя малое. Дети-то есть?

— Я не женат пока, — отвечал Максим.

— Не вижу логики. В огороде бузина, а в Киеве — дядька. Я же про детей, а не про жену, — удивлялся Вадим Михайлович и продолжал: — Ну, в общем, плачет душа, спать не даёт. Требует ухода, пищи специальной. Не колбасы копчёной, а духовного молока. Пищи духовной. Плохо делается человеку, беспокойно, с душой-то… Поэтому многие так и живут. Бездетно, бездуховно. Поживёт, поживёт — да и умрёт, не открыв в себе частицу Бога.

— Но человечество быстро множится. Что же, Бог постоянно создаёт новые души, или плодятся старые?

— Выпей ещё, — советовал «домовой», а потом разъяснял: — Наши души — частички тела Бога. Клетки. Он растёт, и нас становится больше…

Максим был не всегда согласен с парадоксальной логикой «домового», но старался не злоупотреблять вопросами, понимая, что иначе сопьётся.

С Мариной они занимались «практической магией». Он уже многое умел, хотя кое-что не удавалось. Например, почти год Марина учила его созданию своего энергетического двойника. Это умение высоко ценилось руководством, поскольку носило прикладной характер. Действительно, полезно иметь сотрудника, способного силой мысли проникнуть на любой охраняемый объект или услышать разговор, ведущийся за тысячи километров.

Сначала всё казалось просто. Максим быстро научился впадать в медитативный транс, повторяя однообразную молитву-мантру. Он уже мог отделять сознание от тела и наблюдать за собой, будучи в глубокой медитации. Хотя со стороны выглядел как-то глуповато. Мужик, сидящий в позе лотоса в чёрной майке и чёрных облегающих спортивных трусах, с закрытыми глазами и молитвенно сложенными мускулистыми волосатыми руками, выглядел глубоким кретином, снятым с соревнования по причине полного идиотизма.

Обычно на этом этапе мысли Максима ускользали, и отождествить себя с бесплотным духом, парящим где-то под потолком, не удавалось. Марину бестолковость ученика раздражала.

— Природа не терпит козлов, на них вешают грехи мира и побивают камнями, — говорила она, вновь и вновь заставляя Макса часами сидеть в полной неподвижности.

Иногда что-то получалось. Но оказалось, что требуемое состояние подобно чёрной кошке в тёмной комнате: трудно найти, но ещё труднее удержать.

Видимо, на каком-то этапе Марина оказалась довольна промежуточным результатом.

И однажды она принесла с собой кальян.

— Это должно существенно облегчить задачу. Совершенно волшебный состав!

И Максим неожиданно узнал запах, тот самый, из дома деда, с таинственной женщиной в круге свечей. Говорят, что наш мозг лучше всего помнит именно запахи. День, когда шестилетний Максим чуть не умер, мгновенно всплыл в его памяти. Голова разболелась, словно сдавленная обручем.

— Что это за вещество? — спросил он.

— Это совсем новое психотропное средство.

— В советские времена с ним не работали? — пронзила мозг Максима неожиданная догадка.

— В 70-е годы и у нас, и в Штатах пытались создавать, как это тогда называли, «сенситивных двойников», но стимулирующий экстрасенсорные способности препарат был несовершенен; большей частью мозг испытуемых погибал, не выдерживая нагрузки.

Максим понял ещё одну загадочную страничку своего детства. Но легче не стало. Голова разболелась ещё больше. Возможно, поэтому в тот вечер ничего не удалось. Да и впоследствии запах вызывал в памяти детский шок и блокировал мозг.

Впрочем, постепенно стало удаваться отделять своё сознание от тела и хоть как-то управлять им. Хотя результат был слаб и нестабилен. Если бы о его «успехах» узнал Сталин, он бы неодобрительно хмыкнул.

Внешне их специфические отношения напоминали дружбу, хотя Максим подозревал, что дружелюбие Марины, вопреки отстранённой холодности генерала Дмитриева, — лишь веками отработанная схема: «добрый» и «злой» следователь, Милосердный Бог и бессердечный дьявол.

Иногда мерещилось, что между ним и девушкой скачут искры привязанности. Пока они лишь жалят, но могут и разжечь в сердцах пламя. Что получится в результате: согревающий костёр или разрушающий пожар? С искры началась вселенная, но ею же она и закончится.

Он уже отважно подумывал о сложном романе, где в роли Отелло был бы страшно подумать кто. Словно уловив эту мысль, Марина нашла для него невероятно красивую и покладистую секретаршу.

Тайной стороной жизни Максима, о которой он никому не рассказывал, оставались загадочные сны. Про себя он называл их «снами о райской жизни». Работа в «небесном» офисе напоминала службу в научно-исследовательском институте. Совещания, планы, собрания и даже своя стенгазета «У нас в Раю».

Как-то начальствующий Моисей поручил написать заметку на тему «Сотворение мира». Вызвал Максима и прорёк:

— Вот, народ приходит ко мне с вопросами. Мол, разъясни, что написано в Пятикнижии.

— Логично, — согласился Максим. — Кто, как не автор, даст правильный комментарий.

— Измучил себя я, разъяснять между теми и другими уставы Божьи и Законы Его. Уже и шесть дней творения просят разъяснить. Что непонятно?

— Всё непонятно, — честно признался Максим.

Моисей вздохнул.

— Будешь ты для народа посредником. Почитай текст. Подумай. Изложи своими словами. Просто и коротко. Как сам поймёшь…

У Максима получились стихи «Сотворение мира» (из книги Максима, не вошедшей в Пятикнижие Моисеево).

Моисей прочитал стихи два раза. Потом поднял на Максима умные и усталые глаза: