к ее исчезновению, убийству или чему-то еще, – хотя, учитывая то, как все складывается одно к одному, его виновность с точки зрения следствия отнюдь не исключается.

Прерывисто вздыхаю.

– Ясно… Неопровержимым доказательством было бы тело, так ведь?

– Это зависит от ряда обстоятельств. – Представляю себе, как Максвелл пожимает плечами.

– А именно?

– Это зависит от того, где находилось тело все эти годы, от причины смерти, от наличия следов ДНК, связывающих Тома с телом или местом преступления… Такого вот все рода.

– Но все же… если б тело имелось и на нем нашли следы чужой ДНК, это исключило бы Тома из числа подозреваемых, так ведь? Все остальные улики являются чисто косвенными, и присяжные не смогут осудить его на этом основании. Полиция вообще ищет тело?

– Судя по всему, да. Они будут пытаться определить возможные места, но не могут искать абсолютно везде. Им нужна какая-то сильная зацепка, чтобы начать раскопки в определенном районе. Если, конечно, тело действительно было захоронено, а не утилизировано каким-то иным способом.

– Да, пожалуй. – Мысли у меня блуждают, и я начинаю припоминать те места, которые мы с Томом посещали, когда жили в Лондоне. Сошлись мы только через год после Кэти, и я переехала в его квартиру. Квартиру, в которой, без сомнения, жила и Кэти. От вероятностей, которые я просто не могу не представить, меня бросает в дрожь.

– В любом случае, позвонил я еще и для того, чтобы сообщить вам: предварительное слушание по делу Тома состоится уже завтра. Из-за тяжести преступления, в котором ему предъявлено обвинение, дело передано в Королевский суд[18]. Сначала ему предложат признать вину и заключить внесудебную сделку, а если он на это не пойдет, начнется собственно судебное разбирательство – в течение двадцати восьми дней, считая от завтрашнего. Скорее всего, Том не признает себя виновным, а в освобождении под залог будет отказано на тех же основаниях, что и раньше, так что до суда он будет находиться под стражей. Есть какие-то вопросы?

В моей голове образуется полная пустота. Весь этот информационный мусор перегрузил мой уставший мозг – я не в силах все это переварить. Поэтому просто говорю, что нет у меня никаких вопросов и что я все понимаю. Даже несмотря на то, что вопросы у меня есть и я мало что понимаю.

– Ну вот и отлично. Что ж, звоните в любое время, если хотите, чтобы я что-то прояснил. – Линия умолкает, и я думаю было, что он повесил трубку, не попрощавшись. Но потом Максвелл добавляет: – Том и вправду хотел бы вас увидеть.

И у меня разом слабеют конечности.

Хочу ли я увидеться с ним?

Глава 41

Бет

Сейчас

Джулии в садике нет – вижу вместо нее ее мужа Мэтта. Похоже, она все-таки страдает от похмелья. Будь у меня кто-нибудь, чтобы отвести Поппи, я тоже с радостью перепоручила бы эту задачу. Мэтт не останавливается, чтобы переброситься с кем-нибудь словом, – просто сбывает тройняшек с рук долой и по-быстрому сваливает. Правда, не без того, чтобы предварительно бросить на меня испепеляющий взгляд. Опускаю глаза – он явно в курсе, что Джулия провела вечер со мной. И наверняка винит меня за ее нынешнее состояние. Надеюсь, забирать тройняшек придет Джулия и я все-таки смогу поговорить с ней, чтобы получить представление о ситуации.

Несколько мамаш из «Мамсгейта» здороваются, но не подходят ко мне и не вовлекают меня в свои разговоры. Меня это вполне устраивает. Мне все равно нужно идти на работу, чтобы пораньше выставить на прилавок свежую выпечку. Попробую все-таки придерживаться своего обычного распорядка, хотя настроение совсем не рабочее. Было бы гораздо проще вернуться домой, забиться под одеяло и позволить миру продолжать вращаться дальше без меня.

Но «проще» – это трусливый подход. Я отказываюсь идти по этому пути.

Люси вновь в своем привычном образе – слышу, как она напевает, еще до того, как открываю дверь кафе. Это хорошие звуки, говорящие о том, что все нормально. Дарящие уют и спокойствие. По-моему, это как раз то, что мне сейчас нужно: пусть даже моя жизнь и перевернулась с ног на голову, но если мое окружение осталось прежним, то можно делать вид, будто все в порядке – по крайней мере, когда я выхожу из дома. Побыть какое-то время в другом, более безопасном и добром мире. Хотя бы часок-другой. Весть о том, что Тома обвинили в умышленном убийстве, скоро разлетится по всей деревне, так что «безопасный и добрый» – это явно ненадолго.

Пение умолкает, когда Люси видит меня.

– Привет, Бет. Я не была уверена, что ты придешь, после того как вчера так рано ушла. Вчера вечером я скинула тебе эсэмэску, но когда ты не ответила…

Достаю из сумочки телефон и просматриваю сообщения.

– Ой, прости, – говорю, когда нахожу ее послание. – Я типа как напрочь забыла про свой телефон. Спасибо, что открылась как обычно. Мне нужно попытаться продолжать в том же духе.

Прохожу в подсобку и вешаю сумочку на крючок за дверью. Люси тянется за мной. Чувствую, что она хочет меня о чем-то спросить.

– Ты в порядке? В смысле, и вправду в порядке?

– Делаю для этого все возможное. Хотя все это кажется таким безнадежным… Том хочет меня видеть.

Ее глаза округляются.

– Надо думать… Ему сейчас наверняка очень одиноко. Когда не знаешь, что происходит, и переживаешь из-за того, что тебя могут посадить в тюрьму до конца твоей жизни… – Голос Люси слегка пресекается. – Прости, это так бестактно с моей стороны.

– Нет, ты права. Господи, я уже окончательно запуталась… Как такое вообще могло с нами случиться? Все было так хорошо…

– Значит, собираешься его навестить?

– И сама не знаю. Понимаю, это просто ужасно с моей стороны. Но я не могу видеть его таким. Это окончательно уничтожит меня.

– Но разве он не хочет знать, что ты его поддерживаешь? Веришь, что он невиновен? Ты ведь в это веришь, не так ли?

Вопрос на миллион долларов, сознаю я.

Верю ли я, что мой муж невиновен? Как раз именно это все сейчас и хотят выяснить?

«Она ведь просто не могла не знать…»

– Естественно, – говорю я. – А как же иначе? Ладно, давай-ка лучше вернемся в зал – не стоит оставлять лавочку без присмотра.

Последовав собственному совету, встаю за стойку и нахожу себе занятие – заново расставляю и без того аккуратно расставленную посуду и протираю кофеварку.

– Латте с собой, пожалуйста.