– Так его, этого «крота», если я правильно понял, передали штатовцам?

– Если верить тому, что сказал Ata, то «крота» переуступили или перепродали какой-то структуре, связанной с нашими заклятыми друзьями из-за океана. Поэтому землю «контрики» роют, как никогда! Сейчас все подозреваемые под колпаком! Дополнительно к этому идет усиленная проверка некоторых персон из числа деловых людей. В том числе тех, кто имет связи с грузинскими и кавказскими группировками! Но мы немного отклонились в сторону. Я не зря упомянул про стамбульский эпизод. Есть очень веские основания считать, что те, кто стерли с лица земли кафе вместе с Супруном и его… нашим контрагентом, знали, кем на деле является Алексей Валентинович! И знали (а если и нет, то навели уже справки) в какой именно конторе он трудится!

– Речь о фирме «Астрея-М»? – В голове у Рейнджа уже начала вызревать догадка. – И о том, что у «Астреи» наша крыша? Я правильно понял, Юрьич?

– Именно! И если ты еще не забыл, то ты, Алексеич, тоже числишься в штате этой фирмы!

– Хм…

– Особняк, в котором мы сейчас находимся, является собственностью этой же фирмы! Он полностью достроен и оборудован! Кое-что покажу тебе я; ну а потом Антон расскажет остальное, что касается этого объекта.

– Зашибись, – пробормотал под нос Мокрушин. – В свете последних событий, это… это все равно что сидеть голой ж…й на пороховой бочке!

– Я вижу, ты уже начинаешь понимать, куда я клоню.

– Решили использовать меня в качестве «живца»?

– Определенно, на тормоза ты не похож. Четко соображаешь… Рад видеть тебя в прежней форме! Но то, о чем ты думаешь, только часть нашего плана!

– Уж в этом-то я не сомневаюсь. – Мокрушин криво улыбнулся. – А что с Аланом? И про Колобнева Андрей как-то вскользь сказал, вроде с ним что-то тоже не так?

– Рейндж, похоже, началась охота на наших людей! Но об этом мы еще поговорим… чуть позже.

Шувалов взглянул на часы.

– Я тут кое-кого попросил перестроить режим… Просил дождаться нас, не ложиться спать до нашего приезда.

– А тут что, еще кто-то есть? – Мокрушин вслед за генералом встал и направился на выход из кухни. – И кому это позволяется спать, если на объект приехал «целый генерал»?!

Шувалов, а вслед за ним и слегка заинтригованный Мокрушин вошли в гостиную, которая оказалась вовсе не такой большой, просторной, как он ожидал, оценивая примерный метраж этого довольно немаленького, если смотреть с улицы, особняка. Здесь тоже горит неяркий источник света – настенное бра. Почти вся целиком противоположная от входа стена оказалась как бы поделена на секции из отдельных элементов со вставками из матового и цветного стекла. Во всяком случае, так ему представлялось.

Это непрозрачное стекло было подсвечено – с другой стороны.

Генерал подошел к стене вплотную и… раздвинул в стороны сдвижные секции.

То, что увидел в следующую секунду Рейндж, привело его в состояние ступора. Чего уж там?.. У него попросту отвисла челюсть.

Перво-наперво выяснилось, что эта складывающаяся «стена» перегораживает гостиную ровно посередине. Но это еще мелочь, ибо второе открытие оказалось более удивительным.

Он теперь мог лицезреть двух особ противоположного пола, сидящих на диване. Они забрались на этот кремовый диван с ногами, удобно там устроившись, – плед на ногах, подушечки для удобства подложены с боков и со спины… Женщины, по идее, должны были обратить внимание на пожаловавших сюда мужиков. Но нет, ничего подобного: их взгляды прикованы к включенному экрану, к «плазме»…

И еще одна любопытная детать: эти двое сидели, обнявшись. Как две наилучшие по жизни подруги. Или как мать и дочь…

Эта мизансцена длилась несколько секунд. Затем та, что сидела слева, та, что постарше, щекнула пультом. Экран «плазмы» тут же погас.

Она легким, гибким движением поднялась с дивана. И только сейчас соизволила посмотреть в сторону стоящих посреди залы мужчин.

– Ну, Викторию Сергеевну, думаю, вам представлять не надо, – Шувалов легонько толкнул подчиненного локтем, почувствовав, по-видимому, что на Рейнджа напал столбняк. – Да. Вот так вот. Ну-с, а эту юную даму… Виктория Сергеевна, будет лучше, если скажете вы.

– Здравствуйте, Владимир Алексеевич. – Мокрушин ощутил где-то глубоко внутри холодноватый, но в то же время приятный озноб. – Хочу вам представить… Иди к нам, не бойся! – Она помогла «подруге», одетой в длинное, почти до пят платье, встать с дивана. – Эту красавицу, эту добрейшую душу, зовут Малика. – ВС теперь смотрела прямо в глаза Мокрушину. – Кажется, вы узнали ее? Да, это та самая девушка, которой поручено вас убить.

Лазарев, как ему и было велено, сразу же по окончании дежурства, никуда не заезжая по дороге, отправился в Люблино.

Как он пережил эти сутки, как не сорвался и не натворил глупостей – непоправимых! – он теперь, пожалуй, и сам бы не смог сказать, не сумел бы этого толком объяснить.

Как всегда в понедельник, в первой половине дня, место для парковки во дворе новой многоэтажки близ станции метро «Люблино» отыскалось без труда – Лазарев поставил «девятку» почти напротив подъезда. Прежде чем войти в парадное, он проделал нехитрый трюк: как бы обронил связку ключей. Неспешно поднял, заодно и «проверился» – нет ли кого рядом, не собирается ли кто-нибудь войти в подъезд вслед за ним…

Все эти сутки, бесконечные двадцать четыре часа, которые он провел большей частью в своем крохотном кабинетике в административной части СК «Олимпийский», устроенном рядом с пультом ИСБиВН,[41]его не оставляло ощущение, что за ним наблюдают, что его реально пасут. Поверить в то, что «чужие» способны мониторить – дистанционно! – каждый его шаг, отслеживать любой жест, реплику, слышать каждое произнесенное им слово, читать с экрана постоянно включенного в его кабинете ПК и слышать все переговоры по многоканальной УКВ-станции и во внутренней телефонной сети, конечно, способен лишь глупец. С другой стороны, недооценивать их тоже не следует. Прежде чем Лазарев отправился утром в воскресенье на суточное дежурство, Роза, провожавшая его на правах «и.о. хозяйки», вручила ему одну довольно недешевую штуковину – сотовый телефон Vertu Signature. Носить его он отныне обязан постоянно. На работе – скрытно, не афишируя, в чехле на поясе. Доставать его, показывать сторонним лицам, пытаться производить какие-либо манипуляции с этим навороченным гаджетом, либо звонить по нему – «категорически воспрещено»… Несложно догадаться, что эта штуковина, включенная в одном из имеющихся режимов, – к примеру, «круглосуточный консьерж», – позволяет прослушивать носителя этого девайса так же надежно, как если бы на нем был закреплен высокочувствительный микрофон.

Таким образом, по крайней мере, один способ контроля за нужным им человеком «чужие» предусмотрели. Любая неосторожная реплика, любой подозрительный поворот в разговоре с сослуживцем или кем бы то ни было с участием Лазарева могут быть отфиксированы и истолкованы как попытка выйти из-под контроля, нарушить данное под давлением слово. Как попытка «маякнуть» кому-нибудь об опасности, и, таким образом, поставив на кон жизни близких, начать свою контригру.