– Теперь мы можем быть полностью откровенными друг с другом? – спрашиваю я с надеждой, когда она поднимается на ноги.

Тяжкий момент ожидания ответа… Наконец Майна кивает.

Я перевожу дыхание.

– Тогда, я думаю, тебе стоит знать, что я… я однажды видела, как ты ночью покидаешь Бумажный Дом. Это было несколько ночей назад, точно не помню. Ты тогда скрылась в глубине парка.

– Ты следила за мной?

Ее голос звучит так резко, что причиняет боль. Я отшатываюсь и быстро отвечаю:

– Нет, конечно, нет! Я случайно увидела тебя с веранды. Я не знаю, куда ты ходила…

– Вот и хорошо, – так же резко бросает она.

У меня загораются щеки.

– Я заговорила об этом только потому, что ты подвергаешь себя опасности. Если бы тебя поймали…

– Я отлично знаю, что может случиться, если меня поймают.

– Ну, тогда я просто попрошу тебя быть осторожной.

– Я всегда осторожна.

Я моргаю.

– Всегда – это значит, что ты постоянно совершаешь такие вылазки?

Она смотрит в сторону, сжав губы, ее спина и плечи каменеют, словно она превратилась в статую.

– Совершаешь и собираешься продолжать, – несчастным голосом говорю я, осознавая правду.

Ее молчание служит мне ответом.

– Ты… ты с кем-то встречаешься в парке? – мне безумно трудно задать этот вопрос, слова словно душат меня изнутри.

– Конечно нет, – быстро отвечает она, глядя мне прямо в глаза.

– Тогда что же ты там делаешь, Майна? Ради чего можно так рисковать? Если мадам Химура узнает…

Между нами повисает молчание.

– Я не могу тебе сказать, – наконец отвечает она. И приближается на шаг. – Прости, Леи. Прошу тебя, просто забудь, что видела меня тогда, и никому об этом не говори. Можешь сделать это для меня? – Так как я молчу, она добавляет уже мягко: – Неужели тебе никогда не приходилось хранить тайны, которые ни за что нельзя раскрывать?

Да! – рвется у меня из груди ответ. Такая тайна – мои чувства к тебе.

Вместо этого я отвожу глаза.

Еще шаг – и Майна оказывается совсем рядом. Ее пальцы снова касаются моих.

– Леи, так ты все осложняешь для меня, – тихо говорит она. – Ты это знаешь?

И, не дожидаясь ответа, она приоткрывает дверь и выскальзывает наружу.

– Нет, – шепчу я ей вслед, снова оставшись в одиночестве, во тьме и духоте. – Это ты… ты все осложняешь для меня.

Лилл с заплаканными глазами приветствует меня, когда я, спустя еще три дня, возвращаюсь из заключения.

Едва я переступаю порог своей комнаты в Бумажном Доме, как она бросается обнимать меня, и ее оленьи ушки щекочут мне щеки.

– Госпожа Леи! Как я рада снова вас видеть живой и здоровой!

– Со мной все в порядке, – смеюсь я, освобождаясь из ее объятий. И стараюсь улыбнуться ей как можно шире. – Знаешь, кого я сегодня утром первым делом встретила? Конечно, Блю! После этого все остальное – пара пустяков. – Она не смеется моей шутке, и я считаю нужным прибавить: – Лилл, я тоже рада тебя видеть.

Она кивает.

– Госпожа, я так волновалась…

– Мадам Химура плохо с тобой обращалась, пока меня не было? – спрашиваю я, заметив темные круги под ее глазами.

Она избегает смотреть мне в лицо.

– Нет, что вы, не хуже, чем обычно.

– Ну что же, – я, чтобы ее приободрить, с деланным отвращением приподнимаю полы своей грязной одежды. – Видишь, в какую неряху я превращаюсь, когда целую неделю вынуждена обходиться без тебя?

Она наконец хихикает.

– Что вы, госпожа, – говорит она, улыбаясь. – Мне не обязательно это видеть! Мне достаточно понюхать!

* * *

Лилл спешит проводить меня к баням, чтобы я могла принять ванну до того, как проснутся остальные девушки. Во дворе еще горят фонарики. Солнце едва поднялось над горизонтом, и в воздухе еще чувствуется ночная прохлада. За последний месяц – десятый месяц года – порой легко было забыть, что сейчас осень, потому что было необычайно тепло, однако дни стали заметно короче. А по утрам становилось прохладно. От бурлящей воды в ванной поднимается ароматный пар. Лилл ведет меня в мое любимое место банного двора, в дальнем его углу, и там я с блаженным вздохом погружаюсь в воду. Без шаманских браслетов, тянущих меня к земле, я впервые после недели мучений могу расслабиться. Какое наслаждение – с легкостью двигать руками и ногами! Я лежу в воде, улыбаюсь, и волосы плавают вокруг меня темным облаком.

Мы возвращаемся в мою спальню под звон утреннего гонга. Через несколько секунд двери распахиваются – и меня заключает в объятия Аоки, в ночной рубашке, со спутанными волосами.

– Леи! – выдыхает она, сжимая меня так крепко, что я едва могу дышать. Надо же, какая она сильная для такой малышки! – Я так испугалась, когда мадам Химура рассказала нам, что ты сделала! Я думала… ох, лучше тебе не знать, о чем я думала! Когда она сказала, что ты неделю проведешь в заключении, я просто-таки выдохнула, все могло быть гораздо хуже!

– Мне еще повезло, что Король меня не вышвырнул из дворца, – говорю я, когда мы размыкаем объятия.

Губы Аоки сжимаются.

– Да! Это значит, что он по-настоящему сильно желает тебя, – голос у нее какой-то странный, как будто ей перехватывает горло. Но потом она вновь улыбается. – Леи, как тут без тебя было ужасно! Мадам Химура вела себя еще жестче, чем обычно, огрызалась на любую мелочь…

– Что-что я делала?

Глаза Аоки расширяются. Мы синхронно поворачиваемся. В дверном проеме стоит женщина-орлица, сурово глядя на нас.

– Мадам Химура, – испуганно лепечет Аоки. – Я… я не имела в виду…

Орлица стучит тростью по полу.

– Тихо, девочки! Сейчас слишком рано для болтовни! – она встречается со мной глазами. – С сегодняшнего дня я жду от тебя выдающихся успехов по всем предметам, Леи-чжи. Наставники будут докладывать мне о них после каждого урока. А еще я хочу убедиться, что ты ведешь себя пристойно, и к тебе будет приставлена наблюдательница – одна из вас. Она должна хорошо на тебя повлиять. Следующие несколько недель она будет повсюду сопровождать тебя, и я ожидаю, что ты будешь стараться во всем подражать ей. – Она взмахивает рукой. – А теперь готовьтесь к занятиям! Ты, Аоки, отправляйся сначала в ванну. Твой грязный рот необходимо отмыть с мылом.

Мадам Химура удаляется, и Аоки смотрит ей вслед с выражением страха на лице. А я едва удерживаюсь, чтобы не хихикнуть.

Когда я через некоторое время выхожу из комнаты, одетая в изящное – и что самое главное, чистое – кимоно, я обнаруживаю, что в коридоре меня ждет не кто иная, как Майна.