Антонио приехал, как и обещал Фредерик, через двадцать минут. За ужином он рассказывал, что в ходе следствия постоянно возникает путаница, потому что подозреваемые меняют свои показания чуть ли не каждый день. И из-за этого ему приходится каждый раз отвечать на все новые и новые вопросы, поэтому и сегодня пришлось задержаться.

Джаннет не сводила влюбленных глаз со своего Антонио. Ей казалось, что лучше него нет мужчины на всем свете. После ужина они немного посидели с родителями, а потом поднялись наверх, в комнату Джаннет.

Как только дверь закрылась, Антонио припал поцелуем к губам любимой. Джаннет казалось, что еще немного, и она потеряет сознание от нахлынувших на нее чувств.

— О, мой Ангел, как я по тебе соскучился! — жарко прошептал Антонио.

— Мы не виделись всего-то два дня, — подтрунивала над ним Джаннет.

— Мне кажется, что прошла вечность. Я люблю тебя, Ангел.

— Я тоже люблю тебя. Поцелуй меня, Антонио.

Его губы были подобны крыльям бабочки. Нежное их прикосновение обдавало Джаннет волнами страсти. Жаркие и слегка потрескавшиеся, они прикасались к ее щекам, к векам, нежно порхали по каждому миллиметру ее лица, шеи, а потом припали к маленькой пульсирующей точке за ушком Джаннет. Ее пульс бился все чаще и чаще, а сердце, казалось, сейчас не выдержит и разорвется от той страсти, которая наполняла его.

А губы Антонио продолжали свой путь по телу Джаннет.

— Твоя кожа как лепестки роз, — сказал он, вдыхая аромат ее тела, лаская нежную разгоряченную кожу губами.

Джаннет тихо рассмеялась. Ее тонкие пальчики принялись расстегивать пуговицы на рубашке Антонио. Наконец она приложила свои ладошки к его груди. Мускулы, перекатывающиеся под ее руками, казались Джаннет волнами, на которых ее уносила страсть. Она наклонилась и аккуратно сжала зубами мочку уха Антонио. Стон страсти вырвался из груди Антонио.

— Скажи, что любишь меня, — потребовала Джаннет.

— Я люблю тебя, Ангел, — прерывающимся голосом сказал он. — Я люблю тебя.

— Скажи, что хочешь меня.

Только хриплый стон вырвался из его горла. Антонио казалось, что, если Джаннет продолжит ласкать его еще хотя бы несколько секунд, он навсегда потеряет дар речи.

Джаннет тихо рассмеялась, когда Антонио положил ее на кровать.

До Рождества оставалось две недели. Антонио постоянно пропадал в кабаре, где готовили праздничную программу и особое меню. Джаннет уже получила документы от Фредерика и теперь тщательно прятала, чтобы Антонио случайно не обнаружил их и не раскрыл ее сюрприз раньше времени.

В субботу Антонио предупредил ее, что завтра они поедут ужинать в одно местечко, которое ей обязательно понравится. Весь день Джаннет тщательно готовилась к вечеру. Она решила именно сегодня раскрыть карты и вручить жениху свадебный подарок.

Ровно в семь вечера Джаннет спустилась в холл. Она не сомневалась, что произведет на Антонио неизгладимое впечатление. На ней было бледно-зеленое платье с глубоким вырезом, точеные плечи оставались открытыми, а маленькие рукава придавали платью особую пикантность. Цвет великолепно оттенял нежно-золотистую кожу Джаннет, а тоненькая золотая цепочка приковывала внимание к стройной шее. Маленькая раковина, которую держала цепочка, уютно покоилась между небольшими холмиками груди.

Волосы Джаннет уложила в высокую прическу, чтобы еще больше подчеркнуть линию шеи и плеч. С помощью темно-коричневого карандаша она подчеркнула глаза, а губы накрасила бледно-коралловой помадой. Большие глаза Джаннет теперь казались просто огромными. Сегодня они были определенно янтарного цвета.

— Эх, почему мне не тридцать, или хотя бы сорок?! — огорченно воскликнул Джованни, увидев ее.

— Потому что ты женат, — весело ответила Катарина.

— Нелогично, но это правда. Эх, что мы против женщин? — обратился Джованни к сыну.

— Ты очень красивая сегодня, — сказал Антонио своей невесте.

— Только сегодня? — рассмеялась Джаннет. — Все остальные дни, судя по твоим словам, я уродина?

— Да, папа, ты прав, против женщин мы — ничто! — воскликнул Антонио.

— Джаннет, Антонио, вам пора ехать, — спохватилась Катарина. — Веселого вечера, дети.

— Ты знаешь, я начала понимать Мадлену, — сказала Джаннет Антонио.

— Да? Очень интересно, — насторожился Антонио.

— Понимаешь, если бы кто-то попытался отнять тебя у меня, я бы пошла на все, вплоть до убийства, чтобы тебя вернуть.

— Но, Ангел, ты бы это сделала ради нашей любви, а она ради моего кошелька.

— Ну, считай, что она это сделала ради любви к твоему кошельку.

Влюбленные счастливо рассмеялись.

— Ангел, — Антонио стал неожиданно серьезен, — я попрошу тебя об одном одолжении. Если, не дай Бог, я стану заглядываться на другую женщину, напомни мне, как однажды я чуть не потерял тебя. Больше тебе ничего не надо будет делать.

— Твоя мама дала мне лучший совет: залепить тебе хорошую оплеуху. Говорит, что с твоим отцом это всегда срабатывало.

— Надеюсь, тебе никогда не придется опробовать ни один из предложенных способов.

— Все зависит от тебя, но знай, что я предпочту оплеуху.

— Это угроза? — весело спросил Антонио.

— Нет, просто предупреждение. И ангелы иногда теряют контроль над собой. — Джаннет ласково улыбнулась ему.

— Знаешь, почему я привел тебя сегодня сюда?

— Было бы приятно думать, что ради того, чтобы доставить мне удовольствие.

— И ради этого тоже. Но вспомни, какой сегодня день.

— По-моему, седьмое декабря.

— Четыре месяца прошло с того дня, когда мы встретились.

— Всего четыре месяца? — удивилась Джаннет. — Мне казалось, что уже прошла половина моей жизни.

— Да, четыре месяца. Я подумал, что за это время мы успели полюбить друг друга, успели поссориться, помириться, пережили весь этот ужас, где-то между этими событиями собрались пожениться. А я так и не подарил тебе кольцо. — В руках у Антонио появилась маленькая бархатная коробочка.

Руки Джаннет тряслись от волнения, когда она открывала ее. Внутри было тонкое колечко белого золота с бриллиантом. Маленький ангел держал его в своих ладонях.

— Дай мне свою руку, — попросил Антонио. — Надеюсь, что не ошибся с размером.

Кольцо подошло точно, как будто было изготовлено специально для Джаннет.

— Но это еще не все.

Антонио положил на стол два билета.

— Мы летим в Европу десятого декабря, на две недели, чтобы вернуться к сочельнику, когда Мадлена привезет мне Стивена. Вы как раз сможете познакомиться.

— Милый, а разве каникулы у твоего сына начинаются только с двадцать четвертого?