- Я знаю вашу компанию, у вас очень классные игрушки, - она неожиданно перебила меня и на секунду я увидел в ее глазах именно то, что там должно было быть. Детское восхищение и азарт, да именно так.

- Очень рад что тебе они по нраву, - сказал я сделав в голове пометку, что можно ей что-нибудь подарить, - но к сожалению, проконсультировавшись сегодня с остальными руководителями взять тебя на работу к нам не получится, сама понимаешь я думаю.

Не долго я любовался огоньком в ее глазах, но это суровая правда и было видно, что она это понимает.

- Понимаю, конечно, понимаю.

- Но помимо этого, я продолжительное время занимаюсь благотворительностью, оказывая материальную помощь частному хоспису для детей. Там не только неизлечимо больные, но и просто отказники у которых к тому же очень слабое здоровье, ответственность за которых государственные детдома брать не хотят. За смерть детей с них три шкуры спустят. Учредителем является одна пожилая дама, бабушка Ирина, прекрасная женщина хотя и ворчливая в последнее время, возраст, что поделать. Я хочу предложить тебе работу у нее, должность и обязанности будут размытыми, за основу можно принять то, что тебе придется помогать ей с детьми и по хозяйству. Ты говорила, что пяти тысяч кредитов вам хватит на месяц? Я думаю, мы сможем организовать семь тысяч, что бы наверняка. К тому же я думаю Ирина согласится принять твоего брата на дневное посещение, где он сможет так же обучатся школьной программе у приходящих учителей-волонтеров. Я давно ее знаю, это доброе место. Есть в этом всем злая ирония да? Но ты как человек... имеющий схожую... проблему, как никто другой сможешь понять боль этих детей и возможно принести немного радости, они тебе поверят как своей. Что скажешь?

В отличии от Катерины, продавца в нашем фирменном магазине, читать ее выражение лица было гораздо сложнее. Что она сейчас ответит? Видно было, что предложение ее взволновало, но чем именно? Того и гляди пошлет меня, благодетеля хренова. Но это в любом случае лучше, чем сосать у бомжей за еду. Какая-то неуверенность завладела мной, боязнь что твое предложение оказалось недостаточно хорошим и тем самым расстроило человека, разбило мечты.

- Спасибо, - едва прошептала она, - большое спасибо. Стоп. Что? Слезы? К этому я был определенно не готов.

- Это лучшее на что я могла вообще расчитывать, - она всхлипнула, голос истончался и милое детское личико скривилось в попытке удержать накатившие эмоции и их спутницы - слезы. Наблюдать за этим было неловко, и я переместил взгляд на стену где висела красочная фотография урагана на Юпитере. Но в душе я почувствовал облегчение, очень не хотелось выглядеть идиотом.

- Все будет хорошо, - сказал я и это даже не прозвучало глупо, хотя бы у ее брата точно, за этим я постараюсь проследить.

- А как она меня возьмет на работу? Там же ведь дети…

- Это все-таки хоспис, родители не нашедшие в себе смелости смотреть на своего ребенка, которому и так не долго осталось, не будут возникать из за такого. Да и среди ее воспитанников есть пара детей с таким же диагнозом. А отказники… на то они и отказники, до них никому нет дела. А как тебя юридически грамотно устроить на работу, бабуля Ирина знает.

Правда она еще не знает, что я тебя к ней приведу, но это решаемо. А веры в себя мне не занимать, подумал я, но после ее слез пути назад не было.

- Ну что, едем? Она улыбнулась заплаканными глазами.

- Да.

Глава 18

- Я хочу вернуться сейчас.

- Погоди сынок, раны на теле еще не зажили.

- Я знаю, именно по-этому я и хочу сделать это сейчас.

- Зачем?

- Мне нужно прочувствовать эту боль, ту от которой вы меня защищаете и принимаете на себя. Я должен ее... понять.

- Мы ведь для того тебя и защищаем, чтобы она тебя не коснулась.

Мария пыталась убедить Пашу в том, что время еще не пришло, но попытки ее были тщетны. И тщетны эти попытки были не потому, что он переживал подростковый кризис прочие прелести юности. Он как раз таки был крайне рассудительным ребенком, и с его аргументами было трудно спорить. С момента нашего прибытия прошло двадцать два дня по общему времени и почти два года по субъективному, внутреннему времени. Паша к этому моменту превратился из худенького пятиклассника в возмужавшего рослого парня, которому в пору учиться где-нибудь в военной академии и бегать по девчонкам. И хоть с девчонками у нас был дефицит, за то относительно военного дела было навалом, строем разве что не шагали.

Комплексное обучение от Сергея как бойца спецназа и от Алика как криминального авторитета и торговца оружием давали полновесные плоды. Процедура была налажена, как только большой парень уходил детское тело Паши исцелялось в течении двух-трех часов, по субъективному времени три-четыре дня, все это время они тратили на его тренировку. В основном это были конечно же боевые искусства, для этих целей в наших чертогах появилось еще одно помещение с большим боксерским рингом в центре. Вообще наши бесплотные тела на то и были бесплотными что с ними было сложно взаимодействовать, даже между собой не всегда получалось с первой попытки взять друг друга за руки что бы почувствовать это. В основном мы просто представляли себе, что должны ощутить и это срабатывало. Но в этом месте темная троица как-то подкрутили местную физику, если это можно так назвать, что ощущение своего тела, его массы и точки в пространстве стали практически реальными. И потому тренировки стали такими продуктивными, боль тут была самая настоящая. Но и не только боль.

Здесь я впервые по-настоящему обнял Марию. Это было очень волнительно, привыкшие к единению душ мы совсем позабыли о радости простых объятий. Мария от неожиданности всплакнула, да я тоже был близок к этому. Некоторые же из нас решили заняться более практичными телесными радостями, и никто их не осуждал, все понимали эту тоску. Тем более мы наладили нашу ментальную связь таким образом что бы при желании не мешать